Скрытый террор
Шрифт:
— Ну это не совсем так. Я не могу найти подходящего английского слова, но постараюсь вам объяснить… Я бы не сказал, что вы целиком в нашей власти. Многое зависит от вашего правительства и от давления, которое оно окажет на наше правительство. Но… вы знаете, кто сидит в соседней комнате? — Он имел в виду Диаса Гомиде. — Он шумит больше, чем вы.
— Единственное, о чем я сейчас жалею, — сказал Митрионе, — это то, что в данной ситуации страдает так много невинных людей. — Его голос стал решительным и полным негодования. — Я имею в виду жену и детей. Они-то как раз и не должны страдать.
—
— Ну и что? — сказал Митрионе.
— Мне тоже их жаль — вашу жену и детей. Но мне жаль также и семьи моих товарищей, которые находятся в тюрьме и которых пытают и убивают.
— В этом вы правы, — сказал Митрионе.
— Как много еще людей страдает на свете! И сколько среди них невинных! Вы, например, знаете, что каждый год в Латинской Америке от голода умирает около миллиона детей в возрасте до пяти лет?
— От голода?
— Да, сэр! Разве так надо контролировать рождаемость?
— Нет, конечно.
— А что вы думаете о других повстанческих движениях? Ведь все они действуют по-разному.
— Каждое движение должно, видимо, действовать, исходя из конкретных условий. Действовать как можно более эффективно. Судя по тому, что я читал о «тупамарос», они… они чуть лучше других, потому что убивают лишь тогда, когда по-другому нельзя. Другие же, как мне кажется, сначала стреляют, а потом уже задают вопросы.
— Вот как получается, — сказал «тупамаро», улыбнувшись. — Я тоже думаю примерно так же. Здесь другие условия. У Уругвая совсем иная история. Не такая, как у других стран.
— Я в этом не сомневаюсь.
— В Бразилии, например, насилие распространено больше, чем в Уругвае. Или в Боливии, Гватемале.
— Там оно обычное явление, вы это хотите сказать? (Вскоре после этого писатель Хосе Иглесиас посетил Рио, чтобы взять несколько интервью для журнальной статьи. Один бразилец, хорошо знавший свою историю, сказал ему: «Не знаю, известно ли вам, но все эти пытки, смертные приговоры за подрывную деятельность, террористические акты подпольных групп — все это когда-то было чуждо нашей стране. Да, у нас часто происходили перевороты, но они никогда не были связаны с насилием».)
— Да, — ответил «тупамаро». — Мне кажется, что человеческая жизнь там ценится меньше. Так что…
— Да-да.
— Так что…
— Другими словами, — сказал Митрионе и зевнул. — Извините. Другими словами, уругвайцы (я в этом уверен) не такие.
— Но и у нас в стране пытают людей. В Бразилии, правда, все еще ужасней. Я с удовольствием расправился бы с господином Флеури. Вы его знаете. Шефа…
— Шефа полиции? — переспросил Митрионе. Было очевидно, что вопрос «тупамаро» не был таким уж безобидным, хотя тот и пытался задать его как бы между прочим. Хотя Флеури и орудовал в Сан-Паулу, его «подвиги» были хорошо
— Нет, но шефа полиция. Уних там есть специальный… как же он называется?
Во время допроса в комнате находился еще один человек (возможно, охранник), который шепотом теперь подсказывал: «Эскадрон смерти». Но ни «тупамаро», ни Митрионе не обратили на это внимания.
— Как его фамилия? — спросил Митрионе.
— Флоури, а может, Флури. Я не знаю, как бразильцы произносят эту фамилию.
— Я тоже не знаю. А где это было? В Рио? В столице?
— Я знаю лишь, что он из Бразилии. Он и к нам приезжал. Преподавать. Четыре или пять месяцев тому назад.
— Вот как?
— Да. Он из «эскадрона смерти», или как он там у них называется.
— Ах, вон оно что.
— Он был здесь. В Пунта-дель-Эсте. Жаль, что мы с ним тогда не встретились, — криво усмехнулся «тупамаро».
— Зато вы со мной встретились, — попытался пошутить Митрионе.
— И то правда. Уж вас-то мы не упустили. Я, правда, здесь ни при чем. Я узнал, кто вы, лишь от вас самих и от моих товарищей. А вчера утром мы действительно хорошо с вами поговорили. (Возможно, в целях безопасности Митрионе перевезли теперь в другое место.) — Но мы не можем долго с вами разговаривать просто так, нам ни к чему ненужная информация. Это наш принцип. Хотелось бы, правда, чтобы вы говорили больше меня.
— Можно еще стакан воды?
— Да, конечно.
Кто-то принес воду. Митрионе сделал большой глоток и вздохнул.
— А что, по-вашему, произойдет со всей Латинской Америкой? — спросил «тупамаро».
— Думаю, с Латинской Америкой будет все в порядке. Не знаю, через какое время все это произойдет. Да это и не важно. Здесь немало людей, любящих жизнь. В каждой стране есть такие люди. Правительства действительно сталкиваются с трудными проблемами. Но когда-нибудь они все же будут разрешены. Запомните мои слова.
— Непременно, — пообещал «тупамаро».
— Когда-нибудь все проблемы будут разрешены. Это уж точно. Все эти здания, магазины, школы, футбольные поля — это ведь все выросло не само собой. Все это построили умные и образованные люди. Нельзя же вот так взять все и за один день уничтожить.
— Нет, конечно. Будем надеяться на лучшее.
— А я не надеюсь — я знаю. Вопрос лишь в том, сколько времени понадобится для решения всех этих проблем. В одних странах на это уйдет больше времени, в других — меньше.
— Дело в том, что есть люди, которые очень сильно любят то, что имеют. А имеют они очень много. И будет очень трудно отобрать это у них.
— Да, это действительно так. Это одна из проблем Латинской Америки.
— Небольшая горстка людей контролирует здесь слишком много. Я имею в виду «Бэнк оф Америка», «Ферст нэшнл сити бзнк», «Чейз Манхэттен бэнк». Эти банки очень могущественны.
Охранник снова наполнил стакан водой.
— Спасибо, — сказал Митрионе и сделал еще один глоток.