Скучающий жених

Картленд Барбара

– Однако же твой отец может себе позволить дать бал на пятьсот гостей! – воскликнула Лукреция.

– Знаешь пословицу: выпусти кильку – и добудешь скумбрию! – сказала Элизабет. – А килька это я! В конце концов, Анне удалось в первый же сезон выйти за лорда Болтона, и теперь родители большие надежды возлагают на меня.

– И тебе не претит мысль, что тебя могут выдать замуж за человека, которого ты едва знаешь, только потому, что твои родители подберут для тебя подходящую партию?

Элизабет пожала плечами.

–

А какой у меня выбор? Разве что сидеть дома и стать старой девой? Через год, когда Белинде исполнится семнадцать, ей тоже устроят бал, и если бы она вышла замуж прежде меня, клянусь, я умерла бы от стыда.

Лукреция хотела что-то возразить, но передумала.

Она распрощалась с подругой и, покинув величественный, хотя и несколько запущенный особняк графа Манстера, села в элегантный двухколесный экипаж, запряженный парой великолепных гнедых рысаков, и отправилась домой.

Проезжая по проселочным дорогам, вдоль которых тянулись живые изгороди, только-только начинавшие раскрывать весенние почки, Лукреция казалась задумчивой.

У нее было мало подруг ее возраста, и она любила Элизабет, хотя и понимала, что они очень разные.

Мысль о том, что каждую девушку выставляют на конкурс невест, претила Лукреции, и она не могла понять ту покорность, с которой Элизабет принимала свою судьбу.

Все еще размышляя про Элизабет и грандиозный бал, который давали для нее родители, хотя подобное торжество едва ли было им по карману, она миновала кованые железные ворота Мерлинкура.

Взглянув сквозь их металлическое кружево, она мельком увидела огромный дом, великолепный в свете солнечных лучей, окруженный ожерельем серебряных озер.

Когда Лукреция миновала ворота, она увидела, что на серой крыше дома, над трубами реял флаг.

Это означало, что маркиз прибыл домой и находится в своей резиденции!

«Интересно, зачем он приехал?» – подумала Лукреция.

Отвечая на собственный вопрос, она представила себе, что маркиз, вероятно, решил устроить одну из тех веселых вечеринок, которые неизменно вызывали множество неодобрительных пересудов в графстве, главным образом среди тех членов местного общества, которых на них не звали.

Проехав по дороге еще не более полумили, Лукреция свернула в ворота поуже, которые вели к Дауэр-хаусу.

И здесь высокие каменные колонны, расположенные по обеим сторонам въезда в имение, венчали геральдические львы, являвшиеся элементом герба Мерлинов, а на стенах красовались полные мерлинские гербы.

Дауэр-хаус, возведенный во времена правления короля Карла II, уступал в величии Мерлинкуру, но это тоже был великолепный, очень красивый особняк.

Благодаря достройкам и усовершенствованиям, привнесенным отцом Лукреции, дом стал вдвое больше, и в нем удобство сочеталось с роскошью.

Лукреция остановила экипаж перед парадным входом и передала поводья груму.

– Спасибо,

Феррис, – улыбнулась она.

– Вы сегодня будете кататься верхом, мисс? – спросил грум.

– Наверное, – ответила Лукреция. – Подай лошадей часам к двум.

– Хорошо, мисс. – Грум дотронулся рукой до своей шляпы.

Сбежавший по ступеням крыльца ливрейный лакей помог Лукреции сойти со ступенек двуколки. Она вошла в просторный зал, потолок которого разделялся на квадраты массивными дубовыми балками. Из того же дерева была сделана и винтовая лестница в углу. В середине правой стены находился камин, а над ним – массивная мраморная полка.

– Сэр Джошуа в библиотеке, мисс, – доложил дворецкий.

Лукреция быстрыми шагами направилась к двери в библиотеку и, войдя в комнату, застала там отца, сидящего за письменным столом.

При появлении дочери сэр Джошуа поднялся. Лукреция, подойдя к отцу, нежно его поцеловала.

– Ты купил ту лошадь, которую тебе хотелось? – спросила она.

– Я купил трех, – ответил сэр Джошуа. – Думаю, что ты эту покупку одобришь. Эта кобыла определенно будет победителем скачек.

Лукреция улыбнулась.

– Если ты еще раз победишь хотя бы в одном заезде, жокейский клуб запретит тебе вход на все ипподромы, – пошутила она. – Ты слишком удачлив, папа!

– Дело не в удаче! Я льщу себя мыслью, что успех в любом деле, за которое я берусь, достигается благодаря тщательному планированию и отличной организации, – ответил сэр Джошуа.

С этими словами он пересек комнату и подошел к окну.

Сэр Джошуа был интересным мужчиной с правильными чертами волевого лица. Его волосы только начинали седеть, и эта седина придавала его облику изысканность, которой он был лишен в молодости.

Сэр Джошуа был безупречно одет, и все в его облике говорило о его богатстве и успехе. Однако он был достаточно умен для того, чтобы не выставлять свое благополучие напоказ, и достаточно хорошо воспитан, чтобы не демонстрировать что-либо кроме хорошего вкуса.

– Я хочу поговорить с тобой, Лукреция.

– Что-то случилось? – воскликнула девушка. – Что?

Лукреция и сэр Джошуа были так близки, а после смерти леди Мэри так много друг для друга значили, что девушка чутко улавливала все интонации голоса и чувствовала настроение своего отца.

Лукреция сняла дорожный плащ, небрежно бросила его на стул, развязала шелковые ленты изящной, украшенной цветами, шляпки.

Положив шляпу сверху на плащ, она подошла к окну и встала рядом с отцом.

Сэр Джошуа заговорил первым:

– Лукреция, ты умна, хороша собой, – ты и сама это знаешь. И я всегда желал для тебя самого лучшего.

– Вы и дали мне самое лучшее, – улыбнулась Лукреция.

– Я старался, – согласился отец. – А теперь то, что я задумал ради твоего блага много лет назад, должно осуществиться.