Скучная жизнь одного Бон Хва

Хонихоев Виталий

Но его тело продолжает двигаться, замах правой и… останавливается. Чемпион — падает на спину. Вокруг — ошеломляющая тишина. Он видит, как у человека, стоящего за канатами в красном углу — падает вниз сигарета из раскрытого рта. Ему очень хочется сказать, что сигарета еще горит и возможен пожар. Еще его подташнивает от того, каким безжалостным и жестоким был удар, он смотрит на лицо упавшего противника и видит там кровь. При мысли что он, может быть, сломал ему челюсть или вовсе — убил…

— Очнись, малыш. Никто никого не убил. Успокойся. Парень крепкий, в себя придет. Наверное.

— Ты… ты что-то сломал ему!

— Надеюсь на это. Не зря же я старался. —

хмыкает Старший: — а ты что думал? Вот потому-то девочки и не выходят на ринг.

— Он лежит и не двигается!

— Угу. Хорошая штука — это твое ускорение-замедление. Я смог так точно локоть ему в челюсть всадить. Видишь ли, люди обычно защищаются от удара подняв предплечья, и они держат их вертикально. Анатомически так удобнее. Знал я кое-кого, кто держал их горизонтально, обхватывая голову, но это весьма пассивная защита… в любом случае, удар сбоку не прошел бы. А вот удар снизу-вверх, вот просто вертикальный — снизу-вверх — прошел. Да, он недооценил тебя, а я обозначил неумелый и размашистый правый хук… переведя его в прямой удар локтем снизу-вверх. Как там говорят тайцы? «Бивни Слона».

— Это произошло так быстро…

— Если бы этот поединок затянулся чуть дольше — это тебя бы вынесли с ринга. То, что произошло сегодня — не потому, что ты такой крутой, или даже я. Это не наша заслуга, а его ошибка. Если ты вышел на ринг — никогда не недооценивай противника. Даже если это такой задрот и ботаник как ты. Онлайн-игры, надо же! Ну ладно, я спать… потратился сильно. Ты — получи деньги у букмекеров и передай их контакту Чон Джа. Посиди в зале чуток. Потом меня разбудишь, как домой пойдешь… справишься?

— Да. — Бон Хва отпускает течение времени и на него обрушиваются звуки. Крики, свист, ругань, что-то еще… он растерянно вертит головой. Смотрит на лежащего чемпиона, к которому тут же подскочили какие-то люди. Может ему помочь? Делает шаг туда, но путь ему тут же перегораживают какие-то люди, они машут на него руками, лица у них серьезные и мрачные. По их поведению он вдруг понял, что они опасаются того, что он навредит лежащему, ударит его или что еще. На секунду это сконфузило его, он же просто хотел помочь… кто-то берет его за плечи и уводит в синий угол. Это смуглый и низенький Сон Ли, он что-то говорит, но в общем шуме ничего не слышно. Бон Хва позволяет вывести себя с ринга (Сон Ли приподнимает канат) и увести в раздевалку, где весь этот шум по-прежнему слышен, но уже не оглушает. Он садится на скамейку и глядит вниз.

— Эй. — говорит ему Сон Ли и Бон Хва — поднимает голову. Глаза у Сон Ли — темные и серьезные, он выглядит чем-то рассерженным.

— Да? — спрашивает Бон Хва: — Сон Ли-сонбэ?

— Ты мне этот свой спектакль прекращай. — тот складывает руки на груди: — я уже понял, что ты — прикидывался. Талант. Прямо на шоу актеров. Чем занимался? Сколько лет? И — почему я о тебе не знаю? Решил в дебют шоу устроить? Начинаешь с обмана? У тебя была возможность стать хорошим бойцом, но ты решил начать с мошенничества? Такой талант в землю зарываешь, тьфу! — он сплевывает на пол: — одевайся и катись отсюда. Надеюсь, оно того стоило. Сегодня ты похоронил две карьеры — свою и «Молотобойца».

— Но… я не понимаю…

— Не понимаешь? Ты же наврал про то, что не занимался раньше. Ты даже сменил свою походку, вел себя как человек, который в первый раз вышел на ринг. Да, Пак Джанг сам виноват, что расслабился, но такое поведение… недостойно бойца. Удар, которым ты вырубил «Молотобойца» — ни за то не прошел бы, если бы он знал чего от тебя ожидать.

— Извините. — Бон Хва склоняет голову. Сон Ли вздыхает.

— Я понимаю, что этот Пак Джанг сам дурак, расслабился. Никогда нельзя расслабляться на ринге, кто бы не вышел против тебя. Звездная болезнь вскружила ему голову. Но… тебе в самом деле так уж этот ужин так нужен был? У тебя талант, парень. А теперь —

никто не станет с тобой работать, понимаешь? Все будут думать, что ты — поступил как последняя сволочь. Мир боевых единоборств куда меньше, чем ты думаешь и все друг друга знают. Репутация — имеет значение.

— Извините. — еще раз поклонился Бон Хва: — а… как эти бинты снимать?

— Давай сюда, я помогу… — еще раз вздыхает Сон Ли и подсаживается поближе. Бон Хва — вздрагивает от его неожиданного движения.

— Слушай, ну хватит уже… — морщится Сон Ли: — я уже знаю кто ты такой, хорош прикидываться, а?

— Да я… — Бон Хва хочет сказать, что он не прикидывается и что сегодня и вправду первый раз на ринг вышел, но взглянув на Сон Ли — решает промолчать. Про себя думает, что, наверное, они со Старшим и правда поступили не совсем хорошо, но им нужны были деньги, а один к ста… это много… что же — это сто миллионов вон?! Если отдать двадцать процентов контакту Чон Джа, а потом поделить оставшуюся сумму пополам — это же получается сорок миллионов?! Сорок миллионов… да ему на два года хватит оплатить мамину палату в центре специализированного ухода! А она наверняка в себя придет намного раньше. И брат вернется. Здорово! Жалко Пак Джанга, но, наверное, у него все заживет, Старший сказал, что ничего страшного с ним не будет. Так и сказал «будет жить». Карьера… Чон Джа говорила, что этот бой в запись боев и рейтинга бойцов не идет, он подпольный, значит и на карьере не скажется… наверное… про себя он думает что сегодня слишком часто использует слово «наверное».

Сон Ли помогает снять бинты, кивает на одежду, сложенную в углу. Бон Хва переодевается, стараясь не глядеть тренеру в глаза. Кланяется, просит прощения за доставленные неудобства и выходит через другую дверь — в зал. Взглядом ищет букмекера.

— Эй! Ну ты даешь! — окликает его кто-то сбоку: — вырубил «Молотобойца»!

— Ээ… — он не успевает ответить, как вокруг него создается небольшая толпа, все говорят одновременно, ему протягивают руки, его хлопают по плечу, ему дают выпить что-то горькое и он совсем уже собрался позвать Старшего, как вдруг — толпа вокруг расступается. Рослый мужчина с грубоватыми чертами лица и шрамом на всю щеку, совершенно лысый — вот причина, по которой все расступились.

— Мадам Вонг желает поговорить с тобой. — говорит мужчина и кивает головой: — пошли.

— Ээ… простите. Я обязательно поговорю с уважаемой Вонг-аджумой, вот только у меня есть еще парочка дел… — Бон Хва почему-то очень не хочется никуда идти. Особенно с этим, устрашающего вида мужчиной. Он срочно зовет Старшего, потому что сейчас не время спать!

— Это не предложение, малец. Если мадам Вонг хочет с тобой поговорить — ты идешь и говоришь. — мужчина опускает руку ему на плечо и Бон Хва чувствует, что эта рука очень и очень тяжелая. И… очень сильная, судя по тому, как она сжимает его плечо.

— Хорошо. — говорит Бон Хва, чувствуя, что у него нету выбора и пытаясь сделать вид что это его решение. Его практически тащат за плечо к какой-то неприметной двери за барной стойкой. Они проходят через кухню, где толстенький мужчина в белом берете и фартуке, вместе с легкомысленно одетой официанткой — провожают их взглядами. Они идут дальше, поднимаются по лестнице, проходят через комнату с зеркалами, где переодеваются девушки-танцовщицы, они полураздеты, но никто не закрывает руками грудь и не возмущается, они едва удостаивают их взглядами, продолжая щебетать о чем-то своем. Следующая дверь, снова коридор и снова дверь… наконец кабинет. Полутьма, приглушенные тона, большой стол, за столом сидит женщина в обычной белой блузке и с мелированными волосами. Навскидку ей лет сорок, может сорок пять. Но не это заставляет Бон Хва замереть на месте, словно примерзнув к полу. Он смотрит на диван, который стоит у стены. На диване сидит, склонив голову и кусая губы — Чон Джа в своем синем платье. Рядом с ней — еще одна девушка, которую он раньше не видел. Невысокого роста, рыжие, короткие волосы, красный пиджак, красная мини-юбка, черные чулки под ней. Лицо у девушки раскраснелось. Бон Хва сглатывает комок в горле. Они попались?