Скучная жизнь одного Бон Хва
Шрифт:
— Как… интересно… — вслух говорит он.
— Знаешь, малыш, а эта девушка неплохо разбирается в праве. Впрочем, кого я обманываю — она просто отлично разбирается в праве! У нее не просто зубрежка конкретных пунктов, но и понимание применения права, как именно оно действует и применяется… не понимаю какого черта она на респешн до сих пор работает… неужели у вас обычные специалисты — еще выше уровнем? Знать закон наизусть… так она мне еще и парочку прецедентов на память выдала. Такое только с практикующими юристами бывает, и то тогда, когда работают над делом. — раздается голос Старшего в голове: — вот такую девушку нужно домой приводить, а ты
— Я привел?! Старший!
— А кто за нее в ночном парке драться полез, а? Нет, уж если спас девушку — будь добр использовать ее. Это как у охотников — нельзя стрелять, если потом мяса есть не будешь. Подстрелил — давись, но съешь.
— Мне кажется с девушками такое не работает…
— Еще как работает. Спас девушку, все — она теперь у тебя дома будет жить. На шею сядет. Уже села. Эх… — Старший вздыхает: — хороший ты парень Бон Хва, но по части девушек тебе еще учиться и учиться. Самая лучшая девушка — вот эта Юна. Умная какая… правда что-то с ней не так. Она нас не узнает — помнишь мы же за старшим братом в тот раз еще заходили. То ли память на лица у нее очень плохая, то ли зрение… а может и то и другое. Но это все пустяки. Ты знаешь, что у нее — лицензия на осуществление адвокатской деятельности есть? Она — Юна Юн, племянница господина Юна, партнера-основателя фирмы. Не видел ее диплом на стенке висит, вместе со всеми остальными? Вот почему у нее на бейджике только имя. Странно, да, малыш? Девушка умная, с лицензией, а стоит за стойкой как будто неквалифицированная рабочая сила, у которой только длинные ножки и красивое личико есть. Очень странно.
— Так ты знал, что она уже адвокат! А почему про экзамены спрашивал?
— На реакцию поглядеть. И я был прав — видел, как она посмурнела сразу же? Значит ее такое положение вещей тоже не устраивает. Но… нужно еще проверить.
— Юна-нуна. — говорит он и достает из кипы картонную папку с надписью «Пак А Су»: — может взглянете? У меня есть парочка мыслей насчет этого дела… ну чисто теоретически. Вы сперва материалы гляньте, а потом… у меня вот тут схемка есть, просто упражнение для мозгов, не более. Гипотетически.
— Что? Ты решил попробовать себя на поприще юриспруденции? Похвально. — кивает Юна и забирает у него папку: — давай гряну, что ты тут напридумывал. Сказу скажу, чтобы не расстраивался, я все-таки в университете пять лет училась и еще два года на курсах повышения квалификации. А ты даже основ не знаешь. Так что… пощады не жди… — и она углубляется в чтение. Перелистывает страницы. Перебирает документы. Потом, молча — берет у него пластиковую папку. Открывает ее. Читает. Хмурится. Бросает на него быстрые, нечитаемые взгляды.
— Так. — говорит Юна, наконец закрывая папку: — нам с тобой нужно поговорить, оппа. Давай собирайся, посидим в кафе…
Через двадцать минут Бон Хва сидел за пластиковым столом в соседней кафешке, Юна пыталась заказать себе воды, но он настоял на зеленом чае и десерте. Почему? Старший сказал, что скорей всего у Юны не так уж и много денег, а если девушка в кафе пытается отделаться стаканом воды, то его, Бон Хва святая обязанность — угостить девушку чаем и десертом. Как минимум. В ответ на его ворчание что у них у самих денег не так много и вообще, уж больно Старший всех рвется угощать — только посмеялся. Сказал, что скупой платит дважды, и добавил свое обычное «заткнись малыш». Бон Хва заткнулся. Себе Старший заказал чашечку кофе (вечером! Опять спать не будем!), черного
Официантка ушла, и они остались наедине. Прежде чем в воздухе повисло неловкое молчание — Юна придвинулась к нему и взглянула прямо в глаза.
— Ты уже говорил с ней? — требовательно спросила она: — уже говорил, да?
— Госпожа Пак в курсе. — нейтрально ответил он.
— Аджжжж… ты понимаешь, что натворил? — говорит она: — твоя схема… она может сработать, но это же… на грани. В нашей фирме никто за такое не возьмется. Это злоупотребление правом.
— Как говорил мой отец в таких случаях — сынок, если ты не можешь победить по правилам — просто победи. — он откидывается назад и складывает руки на груди.
— Вот как. — Юна моргает и внимательно изучает его лицо: — я… у меня плохо с распознанием лиц. Ты — действительно Чжи Мин-оппа? Потому что я не узнаю тебя. Чжи Мин никогда не сказал бы так. Чжи Мин — не знал ничего о законах. То, что ты предлагаешь… да это может сработать. Но… для того, чтобы хотя бы подумать о такой возможности — нужна практика. Или… или ты гений, который едва взглянув на книгу уже знает ее содержание? Не верю. Но даже если так — тебе нельзя заниматься этим делом. Фирма вынесла вердикт. Нет судебной перспективы. Если ты возьмешься за это дело за спиной у фирмы — рано или поздно это вскроется. И тебя уволят. А может быть еще и обвинят в торговле инсайдерской информацией. Ты получил эту информацию на рабочем месте и злоупотребил своим должностным положением. Понимаешь? Тебя не оставят в покое.
— А что если, это не я возьмусь за это дело. Что если ты возьмешься? — предлагает он: — у тебя же есть статус и лицензия. Просто… возьмешь пачку дел, которые выглядят бесперспективными для фирмы. Попросишь у партнеров разрешения попробовать, а?
— Ты совсем дурак? Если я возьмусь за такое дело и потом — выиграю его, ты представляешь в каком свете это выставит моих старших товарищей?! Они отказали в принятии дела в производство, вынесли вердикт «нет судебной перспективы», поставили на кон свою репутацию, а тут я такая вся в белом — раз и выиграла?! Кто я после такого буду? Выскочка, которая уничтожила репутацию семейной фирмы ради своих эгоистических интересов?
— Вот уж прямо репутацию такой фирмы испортит одно выигранное дело…
— Дело не в том, насколько испортит. Дело в намерениях. Ты собираешься действовать за спиной у своей фирмы, злоупотребив должностным положением, узнав об этом деле и связавшись с госпожой Пак. Я так и поняла, что ты уже с ней связался, потому и вытащила тебя в кафе. Значит так, Чжи Мин-оппа, который так сильно изменился — слушай и запоминай. На работе каждое рабочее место и места общего пользования — оборудованы скрытыми микрофонами. Во избежание… всякого. Так что не болтай лишнего. Что же касается твоего дела… оставь его. Ни при каких обстоятельствах не вздумай помогать госпоже Пак. И тогда я — прикрою тебя. Забуду обо всем, что видела. В противном случае — я не буду стоять в стороне и позволять тебе разрушать репутацию предприятия моей семьи. Тебе понятно? — она серьезно смотрит на него в упор.
— Понятно. — кивает он: — а ты уверена? Мы могли бы и не говорить никому на работе. И вообще, с твоими знаниями и умениями ты бы могла открыть свой адвокатский кабинет. Если у тебя сложности с… распознанием лиц, то я мог бы помочь тебе с этим. Знаешь как Ниро Вульф и Арчи Гудвин — я буду твоим полевым агентом.
— Да уж. Полевой агент на инвалидной коляске. Даже не смешно. Я серьезно, Чжи Мин-оппа. Ты думаешь, что это шуточки? Действовать на основании документов из архива фирмы, действовать в личных интересах, действовать на грани закона? Твоя схема уже достаточно сомнительная, а уж если прибавить сюда злоупотребление должностным положением, то и вовсе… — лицо Юны становится очень серьезным.