Скуф. Маг на отдыхе 3
Шрифт:
— Иммануил Абра-а-а-амыч! — протянул я, с улыбкой стягивая шлем. — Сколько лет, сколько зим?!
— Василий Иванович, — кивнул в ответ законник. — Девушки-и-и-и…
Тут он замолчал, задумчиво уставившись на дрессированных охранников и веселящуюся Чертанову.
— Кадет Дольче! — рявкнул я. — Прекрати баловаться!
— Хорошо, Василий Иванович, — альтушка щёлкнула хлыстом, после чего все её подопечные выстроились в шеренгу и притворились столбами.
Юрист тем временем кое-как выбрался из своего спорткара, одёрнул ворот пиджака, забрал
Выглядел Иммануил Абрамович Куцевич чудно. Примет и отличительных особенностей у него было столько же, сколько изюмин в домашней халве. Можно даже сказать, что он сам по себе был отличительной особенностью.
Очень высокий и очень тощий, телосложением он неуловимо напоминал дозорного суриката. Из-за толстых очков с минусовыми диоптриями, глаза его походили на две суровые точки, под взглядом которых тебе становилось уютно примерно так же, как под пледом из стекловаты. Либо же, наоборот, очень спокойно… Думаю, это во многом зависело от того, являешься ли ты для Куцевича работодателем или же «стороной ответчика».
Но дальше!
Носу Иммануила Абрамовича мог позавидовать грифондюк Лёня, а вот подбородок у юриста почему-то отсутствовал.
На указательном пальце правой руки был надет массивный золотой перстень, а на левой сверкали россыпью бриллиантов часики стоимостью в несколько квартир в центре. Деловой пиджак — что вторая кожа, подогнан под фигуру Куцевича просто идеально.
И как финальный штрих — носки весёленькой расцветки с принтом, изображающим Фемиду. Тоже, судя по всему, пошитые на заказ.
— Как поживает Алексей Михайлович? — улыбнулся законник, пожимая мне руку.
— Прекрасно поживает.
— Никто ему больше не докучал?
— Никто, Иммануил Абрамыч. Вашими стараниями тишь да гладь.
— Рад слышать.
А речь сейчас мельком зашла о деле «Лёха против Сакраменто», в котором наш друид при поддержке Куцевича одержал оглушительную победу. Несколько лет тому назад мэрия стремительно растущего города решила учредить на делянке Лёхи охотхозяйство.
«Хозяйство — хорошо, а вот охота — плохо», — смекнул друид, закадычный друг всех живых тварей. Нанял на свою пенсию лучшего юриста из тех, что только можно нанять за деньги, и, не мудрствуя лукаво, вместо охотничьих угодий присудил этому шматку земли статус заповедной зоны.
Спецом развёл популяцию краснокнижных ядовитых грибов. Как их там? Если память не отшибло, бриопердонов… Точно помню, что судья всякий раз краснел, упоминая их название.
И вот с тех самых пор лес возле Удалёнки, начиная с дальнего берега озера, является мини-заповедником. Туристы туда особо не шастают, потому что посмотреть на какую-нибудь краснокнижную птичку или зверюгу — это да, это прикольно. А бриопердон, он и есть бриопердон, чего его разглядывать?
Ну да не суть.
Суть в том, что так мы с Куцевичем и познакомились.
— Я внимательно изучил материалы дела и те документы, что переслала мне ваша сестра, —
— Именно.
— Отлично, — кивнул юрист. — Так вот. Вдобавок к проигранной войне, господа Несвицкие заклеймят себя позором. Так что в их же интересах постараться до суда не доводить. Это значит, что руки у вас, Василий Иванович, развязаны полностью. И я бы рекомендовал прийти к досудебному разрешению ситуации с максимальной выгодой для вас.
— Это вы сейчас про подписание капитуляции?
— Про подписание капитуляции с учётом ранее неизвестных и пока ещё необнародованных обстоятельств, — улыбнулся Куцевич. — Давайте сделаем так, чтобы к концу дня единственная война, которую может позволить себе князь Несвицкий, была война с другими бомжами за объедки.
— Гыкх, — я аж чуть не подавился.
А Шестакова, единственная из коллектива, кто прислушивался к разговору особенно внимательно, сперва багровела лицом, а после отвернулась и давай в кулак хрюкать. Да, есть у Куцевича эдакие кровожадные заскоки. Он своих оппонентов прямо вот всей душой ненавидит, кем бы они ни были и в чём бы ни заключалось дело.
Возможно, потому и лучший…
Что ж.
Решили.
Технически, можно было бы ворваться в особняк и вырезать род Несвицких под корешок. Но иногда, для разнообразия, приятно бывает размазать вражину и на правовом поле. Особенно учитывая, что косяк за князьями не столь огромен и моё чувство справедливости не требует смывать его кровью.
— Группа «Альта»! — крикнул я. — Встаёте в оцепление вокруг дома! О всех подозрительных перемещениях Несвицких или прибытии подкрепления сразу же сообщать мне! Всем всё понятно?!
— Да, Василий Иванович!
— Ирин, ты со мной.
— Пойдёмте скорее, — у Иммануила Абрамовича внезапно задрожали губы. — Выхлопаем их до последнего рубля…
* * *
К дому мы подъехали без белых флагов и криков: «Не стреляйте!».
Нагло, уверенно, по-хозяйски.
Впрочем, никакого сопротивления не оказывалось. Наоборот, на крыльце нас уже встречала делегация. А во главе её тот самый молодой заносчивый типок, который доставлял официальную весточку о начале войны.
— Скуфидонский?
— А ты не узнал, что ли? — усмехнулся я.
И рожа у него такая, будто бы это не его род только что похоронил рядом с моим домом все свои секретные разработки.
— Веди к князю! — рявкнул я и слез с мотоцикла.
Прислуга и домашние Несвицких разбежались кто куда, и внутри стояла полнейшая тишина. Только шаги: мои, Иркины, Куцевича да молодого князька. Про дом сказать особо нечего. Богато, но без перебора. На имперский стиль со всей своей вычурностью Несвицкий не ориентировался и делал, как нравится.