Скульптор
Шрифт:
Глава 25
Прошло полторы недели, прежде чем об исчезновении Стива Роджерса было заявлено в полицию. Его расстроенная подружка, не дождавшись ответа на настойчивые письма по электронной почте и телефонные звонки, приехала на автобусе из Нью-Йорка. Наведавшись к Роджерсу домой, Али Даниэлс обнаружила почтовый ящик переполненным, а воскресный номер «Провиденс джорнал» за прошлую неделю валялся на нестриженом газоне перед домом. Спортивный «БМВ» Роджерса нигде не нашли. После того как дворник, убирающий большую клумбу, заявил о том, что машина брошена, ее отвезли на полицейскую стоянку, и у кранстонских служителей закона просто еще не дошли руки до того, чтобы известить владельца.
В довершение ко всему прошло еще двадцать четыре часа после того,
Полиция Кранстона, разумеется, понятия не имела о том, что в Бостоне недавно было заявлено об исчезновении еще одного человека, молодого парня, известного как Джим Польсон, или просто Джим. Несмотря на то что друзья пропавшего очень туманно описали его образ жизни, бостонской полиции быстро стало ясно, что смазливый мальчик Джим и его партнеры обитали в мире, где редко спрашивают фамилию, тем более настоящую. Да, тамошние копы были очень хорошо знакомы с тем, как обстоят дела на Арлингтон-стрит. Учитывая, что мистер Польсон прихватил с собой почти все свои пожитки, полиция Бостона до появления доказательств обратного была склонна относиться к нему так же, как к другим подросткам, которых жестокая судьба толкнула в пропасть наркотиков и проституции. Мистер Польсон перебрался на новое место или принял слишком много отравы. В любом случае, рано или поздно он обязательно объявится, но это уже будет чья-то еще головная боль.
Даже если бы друзья Поля Хименеса знали о его воплощении в Интернете в качестве Бродяги-17, Скульптор уже давно позаботился о том, чтобы замести этот след. Он вскрыл электронную почту парня, и теперь бдительный следователь, решивший разобраться в связях Джима, обнаружил бы разве только то, что тот получал сообщения с электронного адреса публичной библиотеки города Дейтон, штат Огайо.
Да, Скульптор привык все делать очень и очень досконально.
Кэти позвонили на сотовый из полиции Кранстона уже ближе к вечеру. Исходящий номер определился как неизвестный, и она тотчас же переключила вызов на речевую почту. Они с Сэмом Маркхэмом ехали на очередную встречу. Этот сценарий, ставший для Кэти уже привычным после возвращения Маркхэма из Квантико, весьма отличался от того, что она ожидала после просмотра телевизионных криминальных сериалов. Людям, с которыми разговаривали Кэти и Маркхэм, не помешал бы хороший сценарист. Изъяснялись они далеко не так связно и понятно, как свидетели в телевизоре, третий-четвертый из которых неизменно выводил следователя на преступника. На самом деле те немногие, кого ФБР допросило в связи со смертью Габриэля Бэнфорда, вообще ничем не смогли помочь следствию. Изучение всех других подозрительных случаев убийств и исчезновений, которые можно было связать с образом Микеланджело-убийцы, а также ниточки, полученные при анализе вещественных доказательств, о чем Кэти и ее новым коллегам было сообщено две недели назад на телеконференции в Бостонском управлении ФБР, пока что никуда не привели.
Все, за исключением одной любопытной улики: порошка каррарского мрамора, обнаруженного в краске, которой Микеланджело-убийца покрыл свою скульптуру.
— Если не брать его в расчет, складывается такое ощущение, будто все остальное просто было у убийцы под рукой, — сказал Маркхэм, сворачивая на стоянку. — Такое количество формальдегида, ацетона, силиконовой резины, необходимых для процесса пластинации, не говоря про лекарственные препараты!.. Странно, что мы не смогли ничего извлечь из этого. Нам не удалось установить, где преступник раздобыл
— Если только он не приготовил все реактивы сам из других, гораздо более доступных продуктов, — предположила Кэти.
— Да. Возьмем, к примеру, ацетон, главную составляющую растворителей и жидкости для снятия лака. Но есть еще формальдегид, который не купишь просто так в хозяйственном магазине. Судя по тому, что я о нем прочитал, он не только очень быстро разлагается, его гораздо труднее получить из исходных продуктов, если только под рукой нет хорошей химической лаборатории.
— Этот убийца очень умен и весьма дотошен. Он предвидел, что первым делом ФБР займется изучением необычных улик, поэтому не использовал ничего такого, что могло бы вывести напрямую на него. Если вспомнить, что Микеланджело-убийца занимался своим страшным ремеслом по крайней мере шесть лет, то он мог приобретать оборудование и химикалии постепенно. Может быть, преступник проникал в похоронные бюро и похищал формальдегид в небольших количествах, чтобы это не было заметно. Я хочу сказать, что изготовление и выставление фигур заняли немало времени. Микеланджело-убийца как будто знал наперед, какие улики оставит.
— Воля случая была исключена.
— Ты начал говорить о каррарском мраморе.
— Да. Очень любопытная деталь. У меня такое предчувствие, будто Микеланджело-убийца хотел, чтобы мы нашли след. Будем надеяться, эта встреча принесет результаты.
Несмотря на то неблагоприятное обстоятельство, что каррарский мрамор по-прежнему широко экспортировался по всему миру в самых разных формах, от глыб-заготовок до больших, тщательно проработанных скульптур и дешевых сувенирных поделок, Рейчел Салливан наткнулась на полицейский отчет трехлетней давности, который в конечном счете дал ФБР реальную ниточку, стал первым крупным прорывом в странном деле Микеланджело-убийцы.
Преподобный Роберт Бонетти, которому меньше чем через неделю предстояло отпраздновать восьмидесятилетний юбилей, служил пастором церкви Святого Варфоломея в Провиденсе дольше, чем любой другой священник за всю историю прихода, — уже двадцать девять лет, и не собирался в ближайшее время уходить на покой. Это был его приход и район, поскольку преподобный Бонетти не только родился и вырос в Федерал-Хилле, всего в какой-нибудь паре миль отсюда, но и на протяжении многих лет упорно отказывался от предложений уйти на повышение, так как хотел оставаться со своей паствой. В церкви Святого Варфоломея служили члены католического ордена скалабринцев, который традиционно каждые десять лет переводил своих священников в новые приходы. С учетом возраста Бонетти, безупречного послужного списка, выдающейся работы в приходе, распространения учения церкви и желания продолжать служить мессу и после того, как он мог бы удалиться на покой, для него было сделано исключение. Ему позволили оставаться в церкви Святого Варфоломея столько, сколько он пожелает.
Высокий худой священник встретил Кэти и Маркхэма на паперти церкви Святого Варфоломея, гораздо более современного на вид сооружения, чем обычные храмы в неоготическом стиле, разбросанные в рабочих кварталах Провиденса. Кэти, профессор факультета искусствоведения и истории архитектуры Браунского университета, с первого же взгляда определила, что церковь была построена, по крайней мере отреставрирована, в конце шестидесятых или начале семидесятых годов.
— Вы, наверное, специальный агент Маркхэм, — сказал преподобный Бонетти, протягивая руку. — Следовательно, вы, моя дорогая, доктор Кэтрин Хильдебрант.
— Да, это я. Рада познакомиться, святой отец.
— Взаимно. Я имею в виду вас обоих.
— С вами разговаривала по телефону специальный агент Рейчел Салливан, — сказал Маркхэм. — Она объяснила, почему мы хотели встретиться?
— Да, — улыбнулся священник. — Вроде бы речь идет о нашей «Пьете». Но, видите ли, агент Маркхэм, я уже давно живу на этом свете и знаю, что на самом деле все редко обстоит так, как выглядит со стороны. ФБР не стало бы утруждать себя странной кражей, случившейся три года назад, конечно, если бы не решило, что это каким-либо образом связано с чем-то гораздо более важным.