Скверно для дела [= Плохо для бизнеса]
Шрифт:
— Понимаю, — улыбнулся ему Фокс. — Пожалуй, в свете этого вам и взаправду стоит вручить задаток Нэту Коллинзу.
— Думаю, что и сам могу за себя постоять, мистер Фокс. Итак, значит, вы и есть тот самый Текумсе Фокс!
Ну, как я уже сказал, я перед вами в долгу. — Клифф взглянул на Эйми: — Могу я подождать тебя и потом проводить домой?
Их глаза встретились.
— Ну, — ответила она, — ожидание может затянуться.
— Готов ждать хоть год.
— В таком случае… конечно, девушкам приятно внимание…
— Я
После того как за ним закрылась, дверь, Фокс откашлялся и собирался обратиться к Эйми; но та сама его опередила:
— Я хочу поцеловать вас. В губы!
— За чем же дело стало?
— Но не могу. Думаю, что в этом смысле я в некотором роде пуританка. Держу пари, что уже покраснела!
Если начистоту, то считаю поцелуи распущенностью и настолько вышедшими из моды, что не могу не думать о них без ярости, но сейчас не в силах ничего с собой поделать. Вот хочу вас поцеловать, и все!
Фокс встал, подошел к ней, наклонился и, не вдаваясь в лишние рассуждения, поцеловал ее в губы, затем вернулся на свое место.
— Немного по-домашнему, но прелестно, — позволил себе заметить Нэт Коллинз. — Бога ради, не забудьте и про меня… Войдите!
Это оказалась мисс Лэйрэби. Она подошла к столу, вручила Коллинзу конверт и пояснила:
— Пришло специальной доставкой пять минут назад.
И еще, здесь мистер Филип Тингли!
— Попросите его подождать. Если станет проявлять нетерпение, успокойте! Если ему будет уж совсем невтерпеж, введите сюда!
Мисс Лэйрэби вышла. Коллинз, разглядывая надпись на конверте, проворчал:
— «Лично в руки, и важно». — Затем потянулся за ножом и надрезал конверт. Достав из него лист бумаги, развернул его и, нахмурившись, пробежав глазами, оторвался от текста.
— От нашего старого друга Джона Генри Анонима.
Как обычно, забыл поставить свою подпись. Дешевый конверт, дешевая бумага, отпечатано на машинке тем, кто знает, как писать и где ставить знаки препинания.
На штемпеле сегодняшняя дата и время — три часа пополудни. Сейчас я вам прочту:
«Вечером во вторник, спустя двадцать минут после того, как Эйми Дункан вошла в здание Тингли, а точнее, в семь тридцать, потому что она прибыла в семь десять, туда подъехал темный или темно-голубой лимузин. Затрудняюсь точнее определить цвет: было темно и шел дождь. Водитель вышел и держал раскрытым зонт над другим мужчиной, пока тот шел по тротуару к подъезду, затем водитель вернулся в машину. Через пять минут мужчина вышел, бегом пересек тротуар, забрался в автомобиль, и тот отъехал. Его номер: „OJ 55“.
Еще через пять минут, то есть в семь сорок, еще один мужчина подошел к подъезду и вошел в здание. В дождевике, шляпе, с загнутыми вниз полями, — двигался с востока. Внутри пробыл немного дольше, чем первый, возможно, семь или восемь минут. Когда вышел, то замешкался на момент и затем быстро направился
В качестве доказательства подлинности описываемых событий приведу следующее: когда мисс Дункан вышла на улицу, где-то сразу после восьми, она пошатнулась на второй ступеньке и чуть не упала; затем постояла, держась за перила, секунд тридцать, прежде чем смогла идти дальше. Время и интервалы, возможно, несколько приблизительны, но последовательность событий воспроизведена с максимально возможной точностью».
Коллинз взглянул на Эйми:
— Конечно, вы так себя и вели. Споткнулись на ступеньке и стояли, держась за перила. В противном случае Джон Генри не присовокупил бы столько подробностей.
Фокс, насупившись, потянулся через стол:
— Позвольте взглянуть на эту писульку?
— Я не уверена, — ответила Эйми, пытаясь сосредоточиться. — Моя голова была в таком состоянии, что просто не могу отчетливо вспомнить подробности. Но тогда… — она внезапно выпрямилась, — кто-то наверняка был там и вел наблюдение. Скорее всего, Дол Боннер установила за мной слежку.
Фокс, держа листок бумаги в руках, хмыкнул.
— Или коп, делавший обход, обратил внимание на ваши глазки, когда вы входили внутрь здания, — заметил он сухо. — Одолжите мне на время это письмо!
Коллинз кивнул. Он потянулся к телефону, набрал номер, кого-то спросил и заговорил в трубку:
— Билл? Это Нэт! Прими мою любовь и поцелуй. Не окажешь ли услугу по старой памяти? Речь идет о слишком шустром автомобиле, это ведь по твоей части. Узнай, чей номер: Нью-Йорк, «OJ 55». Звякни мне потом.
Заранее благодарю! Он откинулся на спинку и буквально ел глазами Фокса.
— Ну, какие выводы? Не похоже на треп, если судить по той детали, что мисс Дункан чуть не упала. Как вы думаете?
— Пожалуй, да, — согласился Фокс. — Я займусь этим и начну, конечно, с владельца автомобиля. Однако не вызывает сомнения, что кто бы ни написал это письмо, этот человек был там, когда мисс Дункан покидала здание, скрываясь, скорее всего, под аркой для въезда грузовиков, иначе бы она его заметила. И он был достаточно близко, чтобы разглядеть и опущенные вниз поля шляпы и номер автомобиля, если, конечно, не врет. Также очевидно, что он владеет пером… я бы сказал, что человек этот — газетчик. Вы заметили это?
— Что заметил?
— В послании нет ни одного личного местоимения «я». Ординарная личность налепила бы их, по меньшей мере, с полдюжины. Отсутствие «я» в описании изложения от первого лица требует определенного навыка и предполагает наличие специальной тренировки. Рядовой отправитель написал бы: «Я не мог отчетливо разглядеть из-за того, что шел дождь и было темно». Обычно так и пишут. То же самое можно сказать и про другие места в письме. Трюк, казалось бы, довольно простой, но, если этому специально не учиться, у вас просто ничего не получится.