Скверные девчонки. Книга 2
Шрифт:
— Я не представлял, как вы выглядите, — сказал Вильям. — Но теперь вижу.
Феликс был слегка пьян.
— Ну и как же я выгляжу? — спросил он.
Вильям склонил голову набок, раздумывая.
— Чрезвычайно волнующе.
Они ушли из галереи вместе и сразу же поехали на Итон-сквер.
Вильям с легким сарказмом поговорил о серьезной живописи, а затем за ними захлопнулась дверь спальни Феликса. И вот уже более недели они были неразлучны.
Стоя на кладбище под пронизывающим ветром Северного Йоркшира, Феликс сначала подумал о Вильяме, а потом о Митче, у которого
— Мне необходимо домой, — повторил он, выйдя на улицу из дома Говортов.
Мэтти вышла вслед за ним.
— Со мной все будет в порядке, — сказала она. — Я собираюсь вернуться к своей работе через пару дней. Все говорят, что это пойдет мне на пользу. Я уверена, что и Митч был бы того же мнения.
Ее отпустили. Джулия и Александр стояли, глядя, как новая «альфа» Феликса уносится вдаль.
— С ней все будет в порядке? — спросила Джулия, не рассчитывая на ответ.
Александр не ответил. Они остро чувствовали свою неспособность помочь Мэтти. Окна домов, выходящие на улицу, вдруг стали казаться похожими на любопытные глаза.
— Давай прогуляемся, — предложил Александр.
Они сели в машину и поехали по побережью в южную сторону. Там они пошли вдоль берега, любуясь низкой волной, набегавшей на берег и вновь откатывавшейся назад и оставлявшей на песке клочья пены. Впервые они были вместе наедине с тех пор, как Джулия вернулась в Англию, но говорили очень мало, так как в этом не было никакой необходимости. «Закон времени, — подумал Александр. — Это то, что есть у нас с Джулией. Время отшлифовало нас, сгладило некоторые шероховатости, подобно тому, как море шлифует камни».
Очередная волна накатила на ноги Джулии. Она негромко засмеялась и сняла туфли, вытряхивая из них воду. Затем сняла черные чулки и пошла босиком по песку, а Александр положил ее туфли к себе в карман. Он смотрел на нее сбоку, когда она шла на полшага впереди, повернув голову в сторону моря.
Он часто смотрел на нее с тех пор, как она вернулась в Англию, но, казалось, только сейчас отчетливо увидел ее на фоне закатной прибрежной полосы. Джулия стала старше, и взгляд у нее стал таким, как будто она привыкла к жгучему солнцу и неустанному труду в своем итальянском парке.
Но если эта работа изнурила ее, то в то же время она сделала ее и мягче. Знакомые, отражавшиеся когда-то на лице черты горечи исчезли. Спокойствие и те усилия, которых оно ей стоило, придавали прежней Джулии очаровательную мягкость. Пока они шли, Александр думал о том, как сильно она ему нравится.
Он знал ее давно, и она импонировала ему больше, чем прежде. Если в самом начале он по-настоящему любил ее, то теперь его любовь была слишком требовательной. Александр понимал теперь, что тщетно пытался заменить ее другими женщинами.
Сейчас, у кромки седого моря, когда Джулия была рядом, он чувствовал легкое сожаление. Он мог бы отбросить его прочь, взять ее руку или даже, невзирая на неуместность этого в данной ситуации, попытаться ее поцеловать. Но как только он об этом подумал, Джулия повернулась и направилась обратно, оставляя на сыром песке глубокие, тут же исчезающие следы.
— Мне нужно возвращаться в Лондон, — сказала она.
Ее взгляд лишь на миг встретился с его взглядом, а затем ускользнул далеко, она снова смотрела на море.
Александр отвез ее в Лондон. По дороге они говорили о Лили, о парке в Монтебелле и о последней успешной работе Александра. В длинных паузах Джулия смотрела в окно на английский пейзаж. Она с интересом вглядывалась в милые знакомые пейзажи: живописные деревни и внезапно возникающие очертания городов. И ей казалось, что она ощущает под собой прочную основу родной земли, твердой и неприветливой, такой холодной по сравнению с Италией. Но Джулия чувствовала, с каким наслаждением она прильнула бы к ней, как дитя к груди матери.
Александр тоже был частью этого пейзажа. Она украдкой поглядывала на него, пока он вел машину. В нем была чисто английская твердость, под неброской внешностью скрывалась настоящая сила. Теперь она достаточно знала жизнь, чтобы оценить это. Джулия подозревала, что боролась против этой силы с самых первых дней, как боролась и сама с собой. Если бы она выиграла битву с собой, с грустью подумала она, то проиграла бы в борьбе с ним. Она любила его, но почти с такой же силой боялась того, во что могла бы вылиться эта любовь. Она не имела никакого представления о том, что чувствует Александр. Вспомнив историю потворствования собственному эгоизму, она содрогнулась и плотнее запахнула пальто.
«Но в Италии я в безопасности», — шептала сама себе Джулия.
Александр мельком взглянул на нее, и ему показалось, что она задремала.
Феликс снял для Джулии квартиру в Кенсингтоне, которую его фирма выставила на повторную продажу. Он не хотел, чтобы она останавливалась на Итон-сквер и была свидетельницей его счастья с Вильямом, и был несколько смущен искренней благодарностью Джулии. Она взяла у него ключи с явным облегчением.
— Я не знаю, где еще в Лондоне я могла бы остановиться. Я пренебрегала своими друзьями. Не думаю, чтобы Мэтти захотела видеть меня в своем доме, хотя я и хочу, чтобы она позволила мне поухаживать за ней. А для отелей у меня действительно нет денег.
— Эта квартира твоя на любой срок, — быстро сказал Феликс.
Была уже полночь, когда Александр подъехал к ее квартире. Джулия полезла в сумочку за ключами. Они оба поймали себя на том, что смотрят на брелок с названием фирмы «Трессидер и Лемойн» при тусклом свете салонной лампочки, как будто это имело какое-то значение. Александр подумал о бледном строгом лице Мэтти, и опять его охватило сильное желание поцеловать Джулию. Она открыла дверцу машины, и в салон сразу ворвался холодный воздух. Джулия выскользнула из автомобиля. Наклонившись к окошку, она бросила: