Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919
Шрифт:
Когда по воле Ленина сепаратный мир между Россией и Германией стал свершившимся фактом, союзники столкнулись с настоятельной необходимостью выработать новую политику в отношении России. Принятый план действий предусматривал высадки экспедиционных сил в такие отдаленные населенные пункты, как Мурманск и Владивосток. Официально цель высадки военных контингентов союзников состояла в том, чтобы предотвратить захват немцами складов боеприпасов, сосредоточенных в портах. В этой операции союзники внешне выступали единым фронтом, но на самом деле они делились на три группы.
Один из флангов этого фронта представляла Япония — сосед и соперник России на Дальнем
Другой фланг — Соединенные Штаты — вступили в войну вскоре после падения старого режима в России. Стоя особняком среди союзников, американское правительство следовало принципу невмешательства во внутренние дела России. Президент Вильсон противился военной интервенции и нехотя согласился на участие в ней с единственной целью — сохранить солидарность с союзниками. Но даже после этого американцы настаивали на подходе к интервенции как к средству борьбы исключительно против Германии, американским военачальникам дали указание соблюдать строгий нейтралитет в отношении противоборствующих сторон в России. В результате американские офицеры часто ссорились со своими союзниками и антибольшевистскими силами в России. Но само присутствие американских войск служило защите интересов России, поскольку сдерживало японские амбиции.
Между двумя флангами держали фронт Англия и Франция. В обеих странах общественность устала от войны и не одобряла никакие военные проекты. Но, с другой стороны, англичане и французы были вовлечены в борьбу с Германией не на жизнь, а на смерть и цеплялись за малейшую возможность восстановления Восточного фронта. После подписания соглашения в Брест-Литовске этого нельзя было достичь, сотрудничая с большевиками. У них оставалась надежда на свержение советского правительства посредством активной поддержки политических группировок, продолжавших связывать будущее России с победой союзников.
Антибольшевистские силы в России — от монархистов до умеренных социалистов — приветствовали зарубежную поддержку, но в своих устремлениях наивно толковали мотивы Англии и Франции. Они упускали из виду, что политикой этих двух стран движет желание сокрушить Германию.
Русские националисты верили, что союзники помнят о трех миллионах погибших и пяти миллионах раненых русских в ходе мировой войны. Группировки, образовавшие становой хребет антибольшевистских сил, понимали, что платили за свое сопротивление сепаратному миру с Германией и верность союзникам утратой поддержки масс. Белое движение в России боролось, опираясь на ложное представление, будто упомянутые факты принимаются во внимание в союзнических странах всеми, и вследствие этого французы и англичане считают моральным долгом вести борьбу против большевиков до победного конца.
Не принимая на себя четких обязательств, представители Франции и Англии делали все, чтобы укрепить это впечатление, и в результате русские националисты вступили в гражданскую войну с ложным представлением, будто они могут рассчитывать на безграничную поддержку
Глава 18
Я добрался до британского посольства после увиденного и попросил встречи с капитаном Кроми с намерением выяснить, где найти активную антибольшевистскую организацию. Но за 20 минут ожидания в приемной я достаточно хорошо осознал, что откровенного ответа мне не получить.
Капитан Кроми, британский военно-морской атташе, пользовался большой популярностью среди русских моряков. Он отличился в войне, проведя британскую подлодку через тщательно охраняемые проливы Каттегат и Скагеррак под самым носом у германского флота. Храбрость и навигационное искусство, проявленные капитаном, высоко подняли его престиж, а сдержанный юмор привлек к нему много русских друзей.
После того как Кроми перевели на службу в британское посольство в Петрограде, я встречался с ним один-два раза и инстинктивно почувствовал к нему доверие. Для меня было очевидно, что официальное положение атташе требовало от него крайней осторожности в поступках. Несомненно, агенты Чека установили за ним слежку, и он не мог позволить себе быть откровенным со случайным знакомым.
Несколько первых минут нашего разговора подтвердили мои опасения. Как можно более лаконично я объяснил ему, что больше не могу оставаться пассивным наблюдателем и хочу принять активное участие в борьбе с большевиками. Капитан Кроми слушал внимательно, но оставался безучастным. Я уже склонялся к тому, что моя попытка добыть информацию об антибольшевистских силах закончилась провалом, когда неожиданно поведение капитана изменилось. Он дал мне понять, что свяжет меня с русскими, которые думают так же, как я.
Через несколько дней я совершил первый открытый акт неповиновения советской власти, вступив в белогвардейскую организацию, ставившую своей целью свержение существующего режима.
У меня сложилось представление, что деятельность такого рода подразумевала строгую конспирацию, четко определенный круг обязанностей и суровую дисциплину. Я ожидал от своих руководителей ясных приказов и был готов их выполнить. Но мой первый опыт конспиративной работы опрокинул это представление.
Я получил единственное указание — быть в готовности. Члены организации встречались в различных условленных местах и выслушивали мнение нашего руководителя о том, что в данный момент ничего невозможно сделать. Кажется, он был убежден, что Белая армия вскоре окажется у ворот Петрограда и что в соответствующий момент наша призрачная организация ударит по красным с тыла. До этого момента каждый член организации должен был держаться обособленно, не теряя контакта с другими.
Хотя такая линия поведения выглядела достаточно разумной, но длительная бездеятельность разочаровывала. Я находился в таком же неведении относительно развития событий в стране, как и до вступления в организацию. Тайные встречи были чреваты дополнительным риском, не давая осязаемых результатов. Более всего обескураживало понимание того, что, пока мы бездействовали, положение советской власти укреплялось день ото дня. Красный террор развернулся во всю силу.
Чекистский невод забрасывался с регулярной последовательностью и приносил все больше улова. Недели относительного спокойствия сменялись неделями массовых арестов и казней. Сотни заключенных скашивали пулеметными очередями без какого-либо подобия суда. Во многих случаях не устанавливалась даже личность жертвы и родственники предпринимали отчаянные усилия узнать о ее судьбе.