Сквозь Боль
Шрифт:
— Надеюсь все будет в прошлом. Я больше не хочу жить в таком стрессе, и ужасе, в котором была все эти дни. — зажмуриваюсь
— Будет. — кивает уверенно. — Даже не сомневайся. Верь мне, всегда. Хорошо? — заглядывает в глаза, словно ищет подтверждения.
— Да. Обещаю.
Не знаю откуда Рома берет ресурсы, но его невозмутимое спокойствие всегда восхищало меня. Там, где я могу развести панику, и уже биться в истерике. Рома будет спокойно обдумывать план, да еще и меня успокаивать.
— Пора собираться на работу, следующие
— Он не отмажется? Манукяна, точно посадят? — запальчиво спрашиваю.
— Даже не сомневайся- кивает. — Его мать, кстати, тоже задержана. — я от таких новостей пораженно хлопаю глазами.
— Это из-за нашего разговора, где она меня шантажировала? — в шоке спрашиваю.
Рома смеется. Качая головой.
— Нет конечно. — цокает. — Этого недостаточно что бы посадили.
— Тогда… — вздергиваю бровь.
Ну же …вот специально издевается, время тянет, я же сейчас умру от любопытства.
— Она идет по другому делу, мошенничество. — округляю глаза. вот это новости. — Любовь Михайловна встретила больного раком мужчину, он умирал, они с сыночком пробили его, и выяснили, что родственников у него нет. Любовь Михайловна, не стала тянуть кота за причинные места. Оформила с ним брак. И пока он проходил лечение, она мошенническим путем, провернула махинации с его имуществом. Когда мужчину выписали из больницы, у него не было ничего. Квартиру и дом за городом принадлежали ей. Она же, выбила документы о его недееспособности, и оформила его в дом инвалидов.
— Вот это даа…
— И как же все вскрылось?
— Очень просто. Выяснилось, что у него имеется дочь. Он о ней никогда не говорил и не вспоминал, считая ее ошибкой бурной молодости. Но попав в дом инвалидов, он вспомнил о ее существовании. Пообещал отписать ей все, что она сможет отсудить у Манукян. Дочь даром время не теряла, и уже через три дня была у отца. Мы встретились в Сочи, когда я выискивал этого урода. Я не мог упустить такую возможность. И помог ей с адвокатом. Никита зубами вцепился в Любовь Михайловну, пообещал, что добьётся, чтобы ей дали лет десять, не меньше. Я не знаю, как Манукяны проморгали факт, существования дочери. Но это для них стало фатальной ошибкой. K n i g o e d . n e t
— Мама права, они семья Мошенников. Это же надо…
— Все, я ушел. — убирает за собой посуду.
— Мы с Матвеем будем ждать тебя на обед… говорю мужу в спину. Обед…вот же, его еще приготовить нужно.
Через две недели словно бешенная фурия мама приезжает ко мне. Я никогда ее такой не видела. Она металась по квартире, рвала на себе волосы, плакала, смеялась и что-то бубнила себе поднос. При этом никак не реагировала на мои слова, будто меня вообще нет.
В какой-то момент я поддалась панике, неужели она сошла сума. Я не понимала, что с ней происходит.
— Это какой-то пиздец Ира. Что делать, как это вообще возможно. — опять хватается за волосы.
— Мам, ты меня пугаешь. —
— Твоя мать, форменная дура. — выплевывает.
И как я должна на это реагировать. Я потеряла дар речи. Молча смотрела и хлопала глазами.
— Мам… говори уже, что случилось. С Николаем Викторовичем поругались. — мама недовольно фыркает, присаживаясь рядом со мной.
— Нет, с Николашей мы не ругались. — качает головой. — Я просто думала, что все…я старушка, дважды бабка. Да я бабка, Еп вашу мать. — всплескивает руками.
— Ма…
— У меня начался климакс. — опускает голову. — А через два месяца начался токсикоз.
До меня не сразу дошли слова мамы. Я в неверии уставилась на нее.
— Ты беременна… — хриплю.
Мама закрывает лицо руками и громко всхлипывает. Вот это новости…
— Я не думала, что в сорок девять лет смогу забеременеть. Я ни о чем не думала. — убивается, горько всхлипнув.
Я присаживаюсь ближе, приобнимая ее за плечи.
— Мам, ты оставишь малыша? — я знаю о ее прошлом, она делала аборты. И скорее всего решиться и сейчас.
Я не имею права лезть и что-то советовать. Думаю, такое решение она должна принять с мужем.
— Я…я — она кидается в мои объятия и рыдает на взрыт. Громко всхлипывая.
— Мам, ты чего, не плачь… Мы со всем справимся. — пытаюсь, хоть что-то сказать.
Я сама ошеломлена от таких новостей.
— Николаша рядом был, когда нам эту новость сказал врач. Ты бы видела его глаза. — я подаю ей салфетки, она совсем раскисла. — Он пять лет назад узнал, что его жена по молодости изменила ему, и он всю жизнь воспитывал сына от чужого мужика. Николаша хотел своих детей, но смирился… а тут шанс. Понимаешь?
— Понимаю… — киваю.
Как такое не понять.
— А мы то не молодые, сколько нам жить еще. Я боюсь, мы просто не успеем…
Прикрываю глаза…мамины страхи мне понятны.
— Мам, это не повод делать аборт. Мы не знаем сколько нам отмерено. Умереть можно в любом возрасте. У тебя есть муж, есть я. Я буду рядом… всегда.
— Николаша на коленях умолял меня оставить ребенка, плакал. А я растерялась. Убежала. Дура. — плюется она. Причитая
Я не могу не улыбаться. У меня будет братик или сестренка. Вот это да…
Крепко обнимаю ее.
— Спасибо, я всегда мечтала о братике или сестренки. Ты, конечно, припозднилась. Но лучше поздно чем никогда.
Нас прерывает звонок в дверь.
— Я даже знаю кто там. — усмехаюсь, вставая.
В дверях стоял взволнованный Николай Викторович.
— Рита у вас? Умоляю, скажите, что у вас. Она трубку не берет… — его глаза взволнованно бегают.
— Проходите, она в гостиной. — пропускаю отчима.
Со стороны, украдкой смотрела на эту парочку. Несмотря на все, они приняли единственно верное решение, рожать. Сколько радости, причитаний, споров и слез было…