Сквозь огонь
Шрифт:
— Да, «матильды», — согласилась Надя, опустив бинокль на грудь.
Костя подошел к ней и попросил бинокль. Его не смутили непонятные слова — «матильды» и «валентаи». Ему интересно было посмотреть на танки.
— Лучше театрального! Как здорово притягивает, — сказал он, поймав в окуляры бинокля передний танк. Из открытой башни виднелся красный флаг. На башне красная звезда и надпись, которую Костя не мог разобрать.
«Вот у них я и спрошу про папку. Они должны знать».
— Внимание!.. — снова прозвучала команда.
Усатый наводчик что-то сердито
И вдруг все заметили, что по полю бежит человек. Еще издали стало ясно: бегущий стремится к зенитчикам. Вот, поднимаясь он наткнулся на первое орудие и, как бы обрадовавшись этому, энергично начал размахивать руками, показывая на танки.
Это был Фомин. Ночью, пробираясь через совхозный поселок, он заметил скопление танков. Это были американские и английские «матильды» и «валентаи». Фомин знал эти танки. Несколько таких машин, полученных из Америки, он видел в боях под Харьковом… Но почему они оказались у немцев, Александр Иванович не сразу разгадал. А увидев, что фашисты торопливо рисуют на башнях красные звезды, понял, что враг задумал коварный план. И Фомин тут же решил приложить все усилия, чтобы сорвать этот план.
— Где командир? — громко спросил он у зенитчиков, видя, что те не верят ему.
«Где же я встречал этого человека? — гадал Костя. — Это не тот ли учитель, у которого мы с папой ночевали, когда ездили рыбачить на Ахтубу?»
Надя направила Фомина к блиндажу командира батареи. Фомин бросился туда и, не переводя дыхания, встретил командира криком. До Костиного слуха долетели только отдельные слова:
— Танки… фланг… огонь…
Танки шли группами, подминая под себя кусты вишен и молодые яблони. Каждая веточка вздрагивала, хлестала стальную броню, словно сопротивляясь.
— Куда ты прешься?! Весь сад погубишь! — крикнул Костя на головной танк, хотя до него было еще очень далеко. А танк, огибая канаву, помчался прямо на батарею.
— Батарея! — лейтенант поднял руку. — По танкам… Огонь!
Прогремел залп, второй, третий. Головной танк волчком повертелся на месте и задымил. Остальные развернулись и начали строчить по опушке из пулеметов.
Теперь зенитчики стреляли не по квадрату в воздухе, а по танкам.
Кто-то толкнул Костю в глубокую канаву, и он не мог уже видеть, что происходит наверху. Дым, огонь и оглушительные взрывы…
Вскоре к батарее подкатила легковая машина «виллис».
Из нее выскочил маленького роста подвижной человек. К нему подбежал лейтенант, держа руку под козырек:
— Товарищ генерал!..
Костя всех генералов представлял себе высокими и грозными, а этот вон какой добрый, и здоровается с лейтенантом за руку.
Это был генерал-майор Пожарский — командующий артиллерией 62-й армии. Появление неизвестных танков перед лесозащитной полосой он заметил со своего наблюдательного пункта еще до того, как зенитчики отразили атаку вражеских самолетов. Танки двигались в район тракторного завода. Пожарский приказал остановить их предупредительными сигналами по радио и ракетами. Но они не остановились.
Батарея зенитчиков по собственной инициативе открыла огонь по танкам и отогнала их. Это, как понял Костя, понравилось генералу.
— Молодцы, молодцы зенитчики! — повторял генерал, вопросительно поглядывая на Костю: мол, чей это мальчик и почему оказался здесь? — Кто первый определил, что это танки врага?
Лейтенант посмотрел на Надю, затем на ее расчет и остановил свой взгляд на Фомине, который только что подошел к Косте.
— Вот он.
— Вы? — спросил Пожарский. — Кто вы такой?
— Рядовой пулеметчик Фомин, — взяв под козырек, ответил Александр Иванович.
— Имя, отчество?
— Фомин Александр Иванович.
— Молодец! — И, подумав, генерал еще раз спросил: — Фомин Александр Иванович?
— Так точно.
Повернувшись к лейтенанту, генерал приказал:
— Завтра же его ко мне с наградным листом.
— Он не наш, — смущенно сообщил лейтенант.
— А чей же?
— Я с пакетом от комиссара полка Титова, — доложил Фомин и вручил пакет.
У генерала Пожарского уже были кое-какие сведения о судьбе полка, прикрывавшего отход главных сил армии. Он был лично знаком с майором Пургиным и комиссаром Титовым, поэтому сию же минуту тихонько, так, чтобы не слышали зенитчики, начал расспрашивать Фомина, давно ли из полка и что там происходит.
Костя, услышав знакомую фамилию, кинулся было к Фомину, но его придержал наводчик, шепнув на ухо: Не мешай, генерал с ним разговаривает, надо знать устав.
— Товарищи! — обратился генерал к зенитчикам после короткой беседы с Фоминым. — Враг собрал все свои резервы, в том числе и трофейные машины, чтобы выйти к Волге, захватить Сталинград и другие поволжские города. Эти машины, — генерал показал на горящие танки, — попали сюда с французского побережья. Это Дюнкерк. Английские и американские войска, отступая, бросили танки на берегу моря.
— А почему не потопили? — сердито буркнул кто-то из зенитчиков.
— Вы спрашиваете, почему не потопили? — Генерал чуть задумался. — Со временем будет известно, но сейчас нам ясно одно: мы должны остановить врага своими силами. Сталинград сдавать нельзя! Товарищ Фомин, за примерную бдительность и находчивость награждаю вас золотыми часами, — закончил генерал и вручил часы.
— Спасибо, — сказал Фомин и, спохватившись, исправился: — Служу Советскому Союзу!
На лице Фомина мелькнули зайчики от золотой крышки часов.
«Хорошие часы. Почему я первый не догадался, что эти танки фашистские? Ведь я самый первый заметил их, — подумал Костя и тут же поймал себя: — Жадюга, завистник». И сразу стало стыдно, неудобно перед Фоминым.
— Товарищ генерал! — произнес Костя неожиданно для всех и, вспомнив, что к генералу надо обращаться по всем правилам, забежал вперед. — Товарищ генерал, разрешите обратиться?
Пожарский будто ждал, что Костя подойдет к нему, и встретил его вопросом:
— А ты кто такой?