Сквозь розовые очки
Шрифт:
— Она и не пошла в милицию, — спокойно заметила Лариса. — Мне удалось выяснить это самой.
— Да? — Семушкин удивленно и недоверчиво вскинул на Ларису глаза. — И как вам это удалось?
— Я не стану вам рассказывать подробности, — усмехнулась Лариса. — Могу только сказать, что еще до вашего задержания была уверена, что это именно вы шантажируете женщину.
— А это по каким признакам вы определили? — еще больше удивился Анатолий Михайлович.
— Ну, во-первых, я успела вас понять как человека, который не станет гнушаться самыми грязными методами для получения денег. А что вы в них нуждаетесь,
— Увы, — только и смог вымолвить Семушкин, потирая лоб.
Потом он вопросительно посмотрел на Карташова:
— Ну так что, вы меня теперь отпустите? Я же все честно рассказал, признался…
— Увы, — усмехнулся подполковник. — Признание вины не освобождает от ответственности. А шантаж — серьезное преступление. Кроме того, я не снимаю с вас обвинений в убийстве Голованова. И по этому вопросу мы с вами еще будем работать. А пока у меня к вам еще вопрос. Это вы украли пистолет из дома Головановых?
— Боже упаси! — широко раскрыл глаза Анатолий Михайлович. — Я вообще понятия не имею о том, что у них есть пистолет! К тому же я очень далек от таких вещей, знаете, я убежденный пацифист, зачем он мне нужен? Я даже обращаться с ним не умею, я и в армии не служил — у меня зрение слабое. И я вообще побаиваюсь огнестрельного оружия, еще, не дай бог, выстрелит. Нет-нет, это не я.
— У вас будет произведен обыск, вот санкция, — выложил перед Семушкиным документ подполковник. — Так что лучше вам все же признаться.
— Боже мой! — только и смог сказать Анатолий Михайлович.
— Ну что ж, значит, мы проверим сами, — резюмировал Карташов. — А на сегодня все, сейчас вас отведут в камеру.
При слове «камера» на лице Семушкина появился ужас. Оно болезненно перекосилось, и он почти с рыданиями воскликнул:
— Но, боже мой, я не могу в камеру! Я же интеллигентный человек — и идти к каким-то уголовникам?! К тому же я больной человек, я этого не вынесу!
— Вас посадят не к уголовникам, — успокоил его Карташов. — А если почувствуете себя плохо, к вашим услугам штатный врач.
Семушкин снова попытался что-то возразить, он даже всхлипнул, но Олег Валерьянович решительно прервал его стенания и, вызвав дежурного, распорядился увести задержанного. Когда понурого, сникшего Семушкина увели, Карташов спросил у Ларисы:
— Ну что, ты довольна?
— Даже не знаю, — призналась та. — С одной стороны, да, потому что прояснилась одна линия. Но с другой… Я не уверена, что он убил Голованова.
— А кто же, по-твоему? — удивился Карташов.
— Пока не знаю. Но его оправдание похоже на искреннее.
— Ха! А где ты видела, чтобы человек с ходу признавался? Особенно такой гнилой, как этот Семушкин?
— Да, но когда преступников — не закоренелых, а начинающих — прижимали к стенке, они обычно раскалывались, — пожала плечами Лариса.
— А его и не прижали к стенке. И он это понимает прекрасно, что прямых улик у нас против него нет. Одни догадки и предположения. Естественно, что он будет отпираться. Одно дело шантаж, а другое — убийство, — возразил Олег Валерьянович.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво проговорила Лариса. — Я все-таки не удовлетворена. У меня есть ощущение, что дело не доведено до конца. И неувязки имеются. Во-первых, откуда он узнал, что Голованов будет в ту ночь на даче, что он будет один? Голованова напрочь отрицает, что обсуждала с ним этот вопрос. А настоящий убийца был в этом уверен. И потом, убийство… Все-таки это не его размаха преступление. Семушкин способен, как человек гаденький и подленький, сделать что-то исподтишка.
— А он и убил исподтишка — яд подсыпал! Типичный способ для такого тюти! — всплеснул руками Карташов.
— Нет-нет, мне кажется, что он на это не пойдет. Мелкий шантаж, рассчитанный на слабую жертву, — максимум, на что он способен, — не сдавалась Лариса.
— И что же ты намерена делать дальше? — скептически протянул Карташов.
— Все то же — проверять, выяснять, думать, анализировать, — со вздохом сказала Лариса.
— Да кого проверять-то? — не выдержал Карташов. — Все уже проверены, елки-палки!
Лариса ничего на это не ответила, поднимаясь со своего стула, кивнула на прощание и вышла из кабинета Карташова. В ресторан она так и не поехала в этот день, а вернулась домой. Котов, видимо, решил все-таки сделать дневную вылазку куда-то, несмотря на синяк, поскольку дома его не было. Ларисе от этого было спокойнее — ей действительно хотелось порассуждать, раскинуть мозгами.
Пообедав в одиночестве банальными бутербродами с сыром и ветчиной, она прошла в свою комнату и прилегла на кровать. В голове у нее крутились последние слова Карташова: «Да кого проверять-то? Все уже проверены!»
И в самом деле, кого? Кого она не проверила? У всех вроде бы алиби… У Ярцева нет, но в его виновность Лариса не верила с самого начала. Хотя теперь она решила более пристально присмотреться к каждой кандидатуре.
Что, если все-таки Ярцев? Если он просто такой умный, хитрый и расчетливый? Решил сыграть в простачка? Дескать, судите сами — я же не идиот, чтобы убить и так себя подставить! А получается, что он вдвойне не идиот… Но мотивы? Какие у него мотивы? Может быть, скрытые, о которых не знает вообще никто, кроме него? По работе какие-то разногласия? Желание занять директорское место? Попросту вопрос амбиций, ведь доход Голованов и Ярцев имели примерно равный. Правда, теперь Ярцев остался один, но помощник ему все равно будет необходим, а с ним тоже нужно делиться. Нет, если это Ярцев, то мотив его состоит в чем-то другом…
Так, ладно, Ярцева пока отбросим, но возьмем на заметку. Оговорим пока других посторонних. Дарья Кольцова. У этой стопроцентное алиби, проверенное милицией. К тому же нет мотива. Значит, откидываем.
Тамара Николаевна Шестакова. Убивает, чтобы получить свою долю, а подспудно думает о том, что в результате смерти Голованова впоследствии будет легче тянуть деньги с мягкотелой сестры? Возможно, возможно… Почему-то за всей этой историей с шантажом Ларисе не пришло в голову повторно задать вопрос Шестаковой о том, где она была ночью с шестого на седьмое марта. В первый раз она уверяла, что была дома одна. Интересно, поменяла бы она показания теперь?