Сквозь сияние мерцающих звезд

Марат Улугбек

Солнце ушло за тучи окончательно, теперь начало дождя превратилось в вопрос времени. Верхушки деревьев принялись покачиваться под порывами ветра, который усиливался от часа к часу. Но в самом лесу спокойно. Животные чувствовали приближение непогоды и спешили в укрытия.

Следовало нам, конечно, взять с собой ткань, чтобы устроить навес. Однако, на счастье, дождь оказался легким, а тучи не разразились бурей, ураганом, неистовством в высоком небе. Под дубом мы нашли хорошее место. Достаточно просторно и сухо. Нам очень повезло найти это дерево, дуб раскинул свои могучие ветви на многие футы от крепко вросшегося корнями в почву ствола, обеспечив двоим странникам вполне достойное укрытие от непогоды.

Капли дождя стучали по листве,

будто в такт некой красивой мелодии. Мы слушали, шептались, пока вода на костре нагревалась и становилась пригодной для употребления. Ели то, что оставалось с утра. Дождь усилил запахи вокруг. Трава, листва, зеленая жизнь, что раскинулась вокруг нас. Лес был единым живым организмом, он дышал, а мы были внутри этого огромного организма. Тоска по дому во мне в тот вечер боролась за место с волнением и желанием увидеть много нового и причудливого. Но я также чувствовал, что мой дом рядом с моей сестрой. А моя сестра здесь, слушает те же звуки барабанящих по листьям капель, вдыхает те же славные ароматы живого мира. В конце концов, дом это вряд ли какое-то здание, это не комнаты, потолок, стены да крыша. Дом – это, в первую очередь, близкие люди. Без них любое здание, выстроенное из самого крепкого камня, не будет казаться чем-то крепким и надежным. И, тем не менее, грусть по временам детства, когда мать была с нами, никуда не делась. А могла ли он уйти внезапно.

Следующую пару дней мы шли по влажной после дождя траве. К утру он перестал лить, а наша водица остыла. Испробовав на вкус, Хилда отметила, что вода пригодна к употреблению. Мы наполнили ею бурдюки. Уговорились, при этом, по возможности ограничивать употребление, чтобы имеющегося хватило на более продолжительный отрезок времени.

Мы встретили на своем пути группу оленей. Хилда заметила их первой.

– Стой, – прошептала девушка.

– В чем дело? – я спросил, остановившись, как она и сказала.

– Смотри.

Хилда пальцем указала в сторону небольшого пролеска между стволами деревьев. Троица существ ростом, наверное, немного выше меня, без рогов. Рыжая шерсть усеяна белыми круглыми пятнышками, хвост, как таковой, отсутствовал, а заменял его небольшой отросток. Большие уши на голове как будто легонько подрагивали при изящном перемещении. Все трое были взрослыми особями.

Хилда и я скрылись за ближайшей липой, дабы не спугнуть грациозную группу, которая прошла в нескольких десятков футов от того места, где мы укрылись.

– Чудесно, – сказал я. – Какие они милые.

– Да, – кивнула сестра. – Тут ты, определенно, прав.

Шла группа оленей не в том же направлении, что и мы, так что, преследовать группу мы не стали, хотя и был соблазн пойти за ними по пятам, выяснить, куда они идут. Где то уютное местечко, где они обитают. Быть может, мы могли бы повстречать их сородичей. Но, вместо этого, мы двинулись дальше, минуя дубы и клены, липы и осины, многие другие виды, которые я не смог бы назвать. Солнце не выбиралось из-за туч целый день, а, ближе к вечеру, дождь полил вновь. Нам очень хотелось, чтобы яркий солнечный диск пролил свой золотой свет. Когда облака заволакивают небосвод, даже самая яркая зелень вокруг блекнет и сереет. Ночью ветер бушевал в высоких кронах, волнуя обитателей ветвей, но никак не нас, внизу. Здесь, у оснований стволов, все спокойно.

Я спросил у сестры, чем же заняты ее мысли, когда вдруг понял, что мы провели уже четверть часа в молчании, не перекинувшись хотя бы единым словом.

– Я слушаю ветер, – ответила она пространно Хилда. – Он меня успокаивает. Попробуй.

Я тоже прислушался к ветру. К его стенаниям в вышине.

– Похоже на крик, – заметил я. – Или даже плач.

Мне казалось, что он, ветер, скорбит или вспоминает кого-то близкого, кого-то, кто ушел и с кем он не может быть рядом, но о ком думает постоянно, а бушующие эмоции выражаются в виде яростных порывов в небе, срывающих листья, которые пролетают целые мили, несомые на крыльях стенаний

и воспоминаний. И так целую вечность. Целую вечность, эти голоса взывают к кому-то или к чему-то. Подобные мысли у меня самого вызвали чувство печали. Для кого эта песня? Может быть, он или она слышат ее в ночи, но не могут ответить на призыв.

К вечеру следующего дня, в конце концов, небо прояснилось и пролески залило золотое солнечное свечение. И вся природа кругом преобразилась. И цветы стали ярче, и трава сочнее, а птичий хор стал слышаться звонче и ярче. Пасмурные дни миновали и над Лесом Дождей воцарились синие небеса.

Мы нашли открытую поляну. Довольно широкое пространство площадью, наверное, добрых две сотни квадратных футов, а то и значительно больше. Самое прекрасное, что теперь мы могли видеть восхитительной красоты ночное небо. Звезды выстраиваются в линии и образуют причудливые фигуры, напоминающие о самых разных вещах и животных. Вот кот, восседающий, судя по позе, на крыше дома, оказавшись там одному лишь ему, коту, известными путями. Вот белка, готовящаяся к прыжку. Какие только образы не в состоянии нарисовать воображение, когда смотришь на ночное небо, наполненное далекими сияющими точками.

Бутоны причудливых цветков фиолетовых и синих оттенков были разбросаны тут и там в траве. Мы ступали аккуратно, стараясь не задеть цветы, не примять, не придавить к земле. Хилда первой скинула обувь. Трава прохладная, все еще влажная после лившегося дождя. Высоко в небе я различил очертания вытянутой молочно-белой фигуры с темной полосой, что пролегла прямо посередине, как пояс. Фигура в окружении множества звезд. У этой фигуры есть имя – Млечный Путь. Словно кто-то там пролил действительно молоко, которое растеклось потом по всему небосводу. Поистине великолепное зрелище. И, как же здорово, что небеса открылись, а облака разошлись, обнажив великолепие далекой и холодной красоты, красоты каких-то совершенно иных, чужих для нас миров, которые мы, тем не менее, можем видеть. Мои мысли взметнулись ввысь, навстречу Млечному Пути и мириадам сверкающих точек вокруг этого завораживающего гиганта неба.

– Смотри, – услыхал я восхищенный голос своей сестры. – Цветы! Они распускаются.

И, правда, бутоны замеченных ранее фиолетово-синих цветков принялись распускаться, прямо на наших глазах. И что за чудеса! Их волшебные лепестки будто сами излучали тусклое сияние, подобно далеким звездам над головой. Эти огоньки раскрылись повсюду вокруг, преобразив поляну, превратив ее в место действия чего-то внеземного. Тут же из травы в воздух взмыли светлячки. Десятки бледно-желтых, как предзакатное Солнце, огней. Они поднимались, расправляя крылышки, после чего опускались на красноватые рыльца. Я остался безмолвным, потому как не нашел, чего сказать. Как и Хилда. И она не произнесла ни слова. Мы оба с восторгом наблюдали за диковинным союзом излучающих сияние фиолетовых и синих цветков вместе со светлячками, что горят в ночи, будто миниатюрные Солнца.

А над головой, в то же время, распростерлось полотно Млечного Пути. И как вообще можно уснуть в подобную ночь? Крылатые насекомые нас будто и не замечали, садясь на цветки.

Я и Хилда любовались достаточно долго, пока усталость не взяла, как обычно, свое. Не видывал я снов еще в путешествии, но вот в ту ночь что-то, определенно, привиделось мне. Что-то теплое, что-то уютное и родное. Какие-то образы, связанные с домом. Неясные очертания, но, самое главное, ощущения и эмоции.

Еще день перехода. Хилда сказала, что лес заканчивается. Мы вновь разложили карту, убедившись, что она не намокнет. Далее лежат несколько деревенек, город, помеченный как Хеймбол. Небольшой городишко, который оказался прямо на нашем пути, так что, мы планировали посетить его. Я бы не отказался от трактира с хорошо приготовленной пищей, от которой поднимается ароматный дымок, какими-нибудь напитками и комнатами, в которых можно остаться на ночь и провести ее на мягкой перине, укрывшись одеялом.