Сквозь стены
Шрифт:
С другой стороны, совершенно очевидно, что Северус будет добр к нему. А Гарри не заслужил доброты. Он не заслужил принятия. Но как можно просить Северуса возненавидеть его снова? Такая просьба будет невероятно смехотворна. Он не сможет объяснить, почему хочет, чтобы все держались от него подальше. А холодное поведение с Северусом причинит тому боль. Но мужчина точно не заслужил такой боли.
Юноша вздохнул. Проблема не выглядела легко разрешимой.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Но я не маленький, чтобы со мной нянчились и сюсюкали.
Северус улыбнулся. Это сделало его таким похожим на гарриного Северуса, которого он знал раньше, что сердце мальчика забилось быстрее.
– О, мы теперь взрослые, не так ли?
Гарри не смог сдержаться и скорчил гримасу:
– Мне исполнится семнадцать летом.
«Теоретически» – добавил он про себя.
– Действительно, – сказал Северус и поднялся. – Ну, пора на занятия. А поскольку твой первый урок сегодня Защита со мной, то мы можем пойти вместе.
– Я оставил учебники в своей комнате, – Гарри поставил чашку на столик. – Мне надо сходить за ними.
– Не надо, – мужчина показал на свой экземпляр, лежащий на столе. – Можешь воспользоваться моим, мне он не нужен. А после занятий пойдешь и заберешь свои вещи. Мундунгус сказал, что тебе не надо посещать Трансфигурацию, пока твое физическое состояние не улучшится. А теперь идем, – он вывел мальчика за дверь. – Прижми указательный палец к пятну, – велел он.
Когда Гарри послушался, Северус пробормотал заклинание. Юноша коротко вздохнул. Его впустили в квартиру Северуса – нет, не Северуса, а их квартиру, снова. Мужчина заметил выражение его лица.
– Добро пожаловать назад, Гарри, – он ободряюще положил руку ему на плечо и осторожно пожал его. – И еще раз, прости.
Они снова посмотрели друг на друга. К удивлению Гарри, их глаза были почти на одном уровне, он был лишь на два дюйма ниже дяди. Он грустно улыбнулся:
– Все нормально.
Пока они шли к кабинету Защиты, Северус начал тихий диалог:
– Ночью у тебя было два видения, или кошмара, я не знаю точно.
Гарри озадаченно посмотрел на него:
– Я не помню.
– Я будил тебя. Но ты засыпал сразу же, оба раза.
Гарри остановился:
– Это значит, что ты бодрствовал всю ночь.
Северус подтолкнул его, чтоб он не останавливался:
– Не останавливайся, я не хочу опаздывать. И нет, я не бодрствовал. Я спал достаточно.
Гарри поворчал, но не ответил. Вместо этого он поменял тему:
– Почему Джордж?
– Прошу прощения? – Северус смотрел непонимающе. Гарри ухмыльнулся.
– Почему ты выбрал Джорджа себе в э-э … ассистенты?
Северус пожал плечами:
– Это не была полностью моя идея. После ареста Армены Минерве понадобился кто-то заслуживающий доверия, чтобы вести ее занятия, пока она оставалась в тюрьме. Но никто не казался ей достаточно надежным, поэтому она попросила меня взять классы по Защите. Я говорил ей, что у меня плотное расписание и нет ни времени, ни сил, чтобы вести два предмета. Тогда Альбус предложил спросить Джорджа, – он вздохнул при упоминании имени директора. – Ты знаешь, он и его брат были блестящи в Зельях. И Альбус сказал, что мальчик угасает со времени смерти брата. Он показался Минерве достаточно надежным. Артур был счастлив, когда я связался с ним.
Внезапно Гарри озарила идея:
– Вы спрашивали директора, кто был его Хранителем Секрета? – возбужденно спросил он. – Мы должны спросить его!
Они уже стояли у двери кабинета, но Северус не открывал ее. Он повернулся и грустно посмотрел на Гарри.
– Волшебные портреты содержат суть изображенной персоны, но не обладают всеми ее воспоминаниями, только некоторыми. Изображенный человек помнит только то, что помнил до того, как портрет был создан.
– Но, – пробормотал Гарри. – Но я думал он был…он знал меня! Он любил меня!
Северус вздохнул и опечалился еще больше:
– Директор любил тебя, Гарри. Ты был для него как сын или как внук. И поэтому, когда в прошлом году портрет был написан и на нем была сделана магическая подпись Дамблдора, в нем осталось много связанного с тобой: его чувства к тебе, его забота… Но он не помнит тебя, как помнят живые люди…
– Значит, он как ты, – прошептал Гарри и последние воспоминания об утренней беззаботности испарились.
– Как я, – согласился Северус и открыл дверь.
***
Поскольку Северус был строг, чтобы Гарри присутствовал в Большом Зале во время еды и ел, мальчик решил снова сидеть за слизеринским столом, на своем старом месте, потому что лицезрение Гермионы убивало его аппетит. Он чувствовал себя виноватым каждый раз, глядя на нее и даже думая о ней, поэтому старался избегать любых ситуаций, напоминающих о девушке.
Он прекратил заниматься в библиотеке и ходил туда только взять необходимые книги, и снова возвращался к ним в квартиру, которая пустовала до вечера, пока Северус не возвращался с уроков или отработок. Их отношения не были такими же, как до заклятья забвения, не были такими близкими и открытыми, но были намного лучше, чем в августе и Гарри много раз чувствовал себя виноватым из-за этого. Гермионе все еще не на кого было опереться.
Это тяжким грузом лежало у него на душе.
Зависимость от зелья также напоминала о себе отвратительными симптомами. У Гарри были проблемы с удержанием пищи в желудке, его часто тошнило и он чувствовал себя больным. Юноша подозревал, что вина усугубляла это. Но старался скрыть эти маленькие недомогания от Северуса. У него все еще случались резкие изменения настроения, но он старался контролировать их, хотя взгляды Северуса в его направлении в эти моменты говорили ему, что тот знает, что происходит с Гарри. И последнее, но не менее важное: Гарри не мог скрыть от него бессонницу или кошмары, которые приходили, когда ему удавалось заснуть.