Сквозь стены
Шрифт:
– Я заставил ее спать со мной, директор, – прошептал он хрипло.
– Дай ей время рассказать тебе, что произошло, Гарри.
– Дело не во времени, директор, – возразил мальчик. – Дело в жестокости.
– Ты хотел принуждать ее?
Гарри покачал головой:
– Никогда, – поняв, что сказал, он поправил себя. – По крайней мере, я думал, что никогда…
– Что, в таком случае, ты хотел сделать с ней? – спросил Дамблдор и Гарри снова почувствовал, что старик знает ответ. Это было странно, потому что он, Гарри, его не знал.
– Я не знаю… – пробормотал он. – Я хотел, чтобы кто-нибудь обнял меня, немного… расположения… я хотел теплоты… чего-нибудь, что показало
Он не договорил. Огонь в камине зашипел и оттуда вышла Макгонагал. Гарри растерянно повернулся, готовясь к разговору со строгой ведьмой, но снова услышал мягкий шепот Дамблдора:
– Дай ей время, Гарри…
***
Несколько следующих дней стали кошмаром. Все ходили вокруг Гарри на цыпочках, кроме Гермионы, которая совершенно игнорировала его и избегала всех его попыток поговорить. Из-за этого ужасный булыжник боли появился у юноши в желудке и его физическое состояние снова достигло критической точки, так что Флетчер, новый преподаватель Трансфигурации и новый декан Гарри, отказался преподавать ему практическую Трансфигурацию и дал теоретическое задание, как в прошлом году произошло с Защитой. Сначала Гарри сопротивлялся и тогда Флетчер предложил ему сделать простейшее превращение, которое проходят на первом курсе. И когда мальчик почти упал в обморок на глазах всего класса (все беспокойно смотрели на него, кроме Гермионы), ему пришлось согласиться с учителем.
Чары были в этом отношении намного приятнее. Они требовали не физических, а умственных способностей и Гарри считал почти отдыхом игры с разными видами Временных Чар. В действительности его планы относительно Волдеморта основывались именно на использовании Временных Чар, но не тех, которые они изучали в классе, а более сложных и преобразованных.
После многих бесполезных попыток Гарри удалось соединить Временные и Пространственные Чары, что означало, что он мог послать любой объект к определенному моменту в будущее, в конкретное место. Но этого было недостаточно. Ему было нужно что-то еще, что-то совершенно другое. Он хотел, чтобы палочка появлялась в его правой руке после произнесения кодового слова. Почему-то пространственная часть получалась легче: его рука была достаточно определенным «местом», достаточным, чтобы перо (сначала он не хотел экспериментировать с палочкой) появлялось в ней в назначенное время. Но система кодирования словом пока не срабатывала. Таким образом он заставил бесследно исчезнуть тринадцать перьев и подозревал, что они оказались в том же месте, где и учебник Рона по Чарам – где-то нигде.
Другими занятиями, которые ему пришлось оставить, была Гербология. Он просто физически не мог работать в теплицах, а поскольку приближалась весна, тяжелой работы там только прибавлялось.
Другой трудностью могли бы стать занятия по Защите, но Северус оставил Гарри в покое, время от времени задавая ему дополнительные задания для проработки. Их взаимоотношения на данный момент казались осторожными и очень нейтральными, хотя Гарри часто ловил на себе обеспокоенные взгляды мужчины. Он был абсолютно растерян. Северус заботился о нем? Или вся эта суета с возвращением опекунства была следствием дурацкого заклинания? А как же его беспокойство в первый день после гарриного возвращения? Все казалось таким чертовски сложным, но самоненавистничество из-за Гермионы удерживало юношу от поиска ответов.
Что если Северус хотел его обратно? Гарри не заслуживал такого принятия со стороны дяди. Он не заслуживал заботы, после того, что сделал и мысль, что у Гермионы не было никого, на кого она могла бы опереться, делала его еще более решительным в избегании компании Северуса. Это был довольно замысловатый способ самонаказания, но Гарри считал его единственно правильным.
Он не заслуживал заботы, беспокойства или любви. Он заслуживал смерти, выполнив как можно скорее это чертово пророчество. Он должен был умереть вместе с этой рептилией, Волдемортом, кто, так или иначе, был причиной всех мук в жизни Гарри.
С Арифмантикой и Историей Магии не было никаких проблем, но это были очень маленькие классы и рядом с Гермионой время для юноши превращалось в ад.
Рон был ужасно напуган, увидев открытую враждебность Гарри и Гермионы. Он сделал несколько робких попыток посмеяться над их размолвкой, но его собственные отношения с девушкой были все еще слишком хрупкими.
– Девчонки, – сказал он однажды после очередного неудавшегося эксперимента, закатив глаза. – Они сами не знают, чего хотят. Однажды они восхищаются тобой и ты не можешь от них отделаться, а в следующую минуту они уже ненавидят тебя, из-за чертовой ерунды и приходится снова искать их расположения, чтобы вновь получить благосклонность…
Гарри не ответил, а только проглотил комок в горле и почувствовал волны ненависти к себе, взметнувшиеся в его сердце.
И много раз он ловил себя шпионящим за Гермионой, наблюдающим за нею краем глаза, восхищаясь ее спокойствием, вежливым выражением, ее грациозными движениями и думал, что однажды эта девушка была его лучшим другом… Этот превосходный человек, эта добрая, светлая и ласковая умница, которая обнимала его столько раз, которая была открыта для него, которая всегда беспокоилась о нем…
Гермиона…
Падма почти дрожала от радости, увидев, что они отдалились друг от друга. Но холодное поведение Гарри оттолкнуло и ее, и вскоре она стала встречаться с каким-то хаффлпафцем.
Перемена Гермионы по отношению к Гарри имела и еще одно последствие. В классе по Истории Магии было всего шесть человек, поэтому, когда она перестала сидеть рядом с ним, Гарри испугался, увидев, что ее место заняла Эрика.
Но к его глубочайшему удивлению, она не пыталась флиртовать с ним или бросать многозначительные взгляды. Она вела себя вежливо. Безукоризненно вежливо. А когда после занятия ему не удалось достаточно быстро запихать книги в сумку, Эрика заговорила с ним:
– Я хочу извиниться, Гарри. Я была невероятно глупой. Идиоткой. И я надеюсь, что мы сможем быть друг с другом вежливы в будущем. Ничего больше. Просто вежливы.
Гарри подозрительно взглянул на нее.
– Во что ты играешь на этот раз?
Эрика опустила голову.
– Ни во что. Правда. Я просто…
– Забини наконец порвал с тобой? – не смог удержаться Гарри.
На секунду казалось, что Эрика разозлится, но она сдержалась и достаточно пришла в себя, чтобы спокойно ответить:
– Нет. Я порвала с ним. Я не хочу становиться Пожирателем Смерти. Ты-Знаешь-Кто преследовал мою семью с самого моего рождения. Он убил моих бабушку и дедушку. Он много раз пытался убить тебя…
– А откуда такая внезапная перемена? – саркастично буркнул Гарри. – Ты читала газеты? Твое сердечко екнуло, когда ты узнала, что плохие парни сделали со мной?
Девушка медленно покачала головой и когда она посмотрела Гарри в глаза, он увидел в них стыд.
– Нет, – хрипло сказала она. – Они… Забини, Краббе и Гойл читали это вслух в гостиной Слизерина. Они смеялись и глумились над тобой и профессором Снейпом, и приветствовали возможность, что Ты-Знаешь-Кто победит, а вы умрете… И тут я поняла, что Миллисент пыталась сделать несколько месяцев. Она хотела уйти от них. И я тоже этого хочу.