Сквозь зомби стекло

Шоуолтер Джена

Я:

«Прости, что была такой странной в последнее время, и прости за драку с девушкой».

Она:

«Мы можем поговорить об этом за ужином. И чтобы сделать тебе приятное, я обещаю, что не буду тратить слишком много на продукты».

Я рассмеялась.

Она:

«Кстати,

не хочешь рассказать мне, почему я нашла в твоей комнате записку с надписью: «Я сделала это сама»? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?»

Ой.

Я:

«Почти в школе. Мне пора. Люблю тебя!»

Эй. Ни одно слово из этого не было ложью.

— …не могу быть с тобой так, как хочу, — говорил Бронкс, привлекая мое внимание к разговору.

— Почему? — потребовала Рив. — Хоть раз ответь мне прямо. Если ты это сделаешь, я перестану встречаться с Итаном.

Бронкс сжал губы.

— Да, я так и думала. — В ее голосе слышалась досада.

Рив пошла к машине. Бронкс пошел к своей. Шины завизжали, когда он развернул машину. Грязь брызнула, когда он рванул вперед.

— Ох, уж этот парень, — сказала Рив, ее тело дрожало.

— Ты ему небезразлична.

— Да, только видимо недостаточно.

Я похлопала ее по руке.

— Поверь мне, я понимаю.

Она грустно улыбнулась, прежде чем продолжить движение.

Через несколько минут она уже парковалась на своем обычном месте. Стоянка была переполнена, но никто, даже учителя, не осмеливался посягнуть на ее территорию. Не из-за нее или денег ее отца, а из-за Бронкса.

Я слышала, что кто-то совершил ошибку, припарковавшись здесь всего один раз; Бронкс завел машину и врезался в деревья, которые ученики раскрасили золотой и черной краской, чтобы с гордостью демонстрировать цвета нашей школы.

Молча, мы перешагнули через тигриные лапы, скошенные в траве, и направились внутрь здания.

Трина и Маккензи прислонились к шкафчику и зло смотрели на любого, кто был настолько глуп, чтобы подойти к ним. Когда я прошла мимо… никогда не говорила, что я умная… они отошли и встали по бокам от меня, оттеснив Рив в сторону.

— Ты должна поговорить с Коулом, — начала Трина.

— Никогда не думала, что скажу это, — сказала Маккензи, — но я хочу, чтобы ты не только поговорила с ним. Я хочу, чтобы ты соблазнила его до смерти. Не знаю, сколько еще драмы после Али я смогу вынести.

— Ладно. Я ухожу, — сказала Рив, отходя от нас. — Увидимся за обедом, Али.

— Да. Увидимся. — Я вздохнула. — В чем дело?

Трина покрутила кольцо в брови.

— Для начала, он злее, чем йорк моего отчима.

—

У твоего отчима есть йорк?

Маккензи махнула рукой.

— Забудьте о крошечной собаке-террористе. Коул реагирует на все, что мы говорим, и так уже несколько недель.

Несколько недель?

До двух ночей назад он показывал мне только свою мягкую сторону.

— Он сломал Лукасу нос во время тренировки, — продолжила она. — Вчера вечером разбил окно, и ему пришлось наложить восемь швов.

Прошлой ночью? Когда был с Вероникой.

— Это не имеет ко мне никакого отношения, — заверила я их. Если бы у меня были когти, я бы скребла ими по шкафчикам.

«Спокойствие».

— Думаю, что это связано с тобой, — сказала Трина. — Я видела, как он смотрит на тебя, когда уверен, что ты не смотришь.

— И клянусь, вены лопаются у него на лбу каждый раз, когда Гэвин упоминает твое имя, — сказала Маккензи, кивнув.

— Эй. Коул порвал со мной. Я сказала ему, что постараюсь стать его другом, и я это сделаю, но это не значит, что я буду потешать его… эээ… эго и заставлять улыбаться.

— Ладно, — ответила Трина. — Мы прекратим попытки убедить тебя заняться с ним сексом, но ты все равно должна поговорить с ним. Ты единственная, кого он послушает.

— Не думаю, что это так.

Она проигнорировала меня, сказав:

— Он исчезает на несколько часов. Никто не знает, куда он уходит. Коул боится, что мы не будем вести подробные записи о том, что находим во время патрулирования. Ему звонят с неизвестных номеров, и он выходит из комнаты, чтобы никто не подслушал разговор. Раньше он держал нас в курсе всего.

Значит, он все еще следил за охотниками. Но что именно хочет узнать?

Я дошла до своего шкафчика, открыла его и засунула сумку внутрь.

— Я поговорю с ним о его странностях, но это все, что я могу обещать.

Маккензи потрясла меня до глубины души, когда обняла меня.

— Спасибо. Мы, типа, в большом долгу перед тобой.

Будто услышав наш разговор, Коул повернул из-за ула и пошел по коридору к нам. На нем была красная бейсболка, а руки в карманах. Новых ран нет. Он прошел мимо нас, кивнул Трине, потом Маккензи, избегая меня. Моя грудь сжалась.

— Или я не буду с ним разговаривать, — пробормотала я и отправилась на первый урок.

Перед тем как Коул завернул за угол, он оглянулся; наши взгляды встретились. Я споткнулась о собственные ноги. Видения не было. Но я видела голод. Ярость. Сожаление. Раскаяние. Страх. А потом он ушел.

Кто-то засмеялся, освобождая меня от его чар. Ошеломленная, немного злая на себя… «спокойствие, черт возьми…» я посмотрела, кто смеялся. Рен и Поппи стояли с группой девчонок, высмеивающих высокую, худую рыжую девушку с веснушками и брекетами. Рен и Поппи не смеялись, но и не прекращали насмешек. Рыжая изо всех сил старалась не заплакать.