Слабая герцогиня. 10 способов унизить невесту
Шрифт:
— Вы уверены? — голос Зейн-Малика.
— Безусловно! Вы сомневаетесь в королевском лекаре? Шарлатнов здесь не держат, — слышу звук перебираемых склянок и бормотание: — Ах, корень лависсинии бы ещё, так-так, будет очень даже чудесно… — Ваша светлость, как вы себя чувствуете? — снова дио Зейн-Малик.
— Спасибо, сейчас намного лучше, — открываю глаза и нахожу силы улыбнуться поверенному. Не потому, что это тяжело, вовсе нет, я ощущаю себя вполне хорошо, вот только поводов улыбаться не особо много. Краем глаза замечаю высокую фигуру графа, замершего в арочном проёме. Старательно
— Ммм… — помню ли я? Если бы можно было, я бы предпочла это забыть, стереть, как оказались стёрты мои воспоминания прошлого.
— Большинство свидетелей говорят, что вы оступились и ударились головой, но нам будет интересно услышать вашу версию. Мою версию… и что мне рассказать? Пожаловаться на нехорошего "жениха", который не готов поверить, что я изменилась? Или рассказать, что у меня частенько отнимаются ноги, аккурат после инцидента с потерей памяти?
— Кхм… я неожиданно плохо себя почувствовала и… оступилась, потеряв равновесие. Из-за своих видений о другом мире и потери памяти о прошлом, я не рискую раскрываться перед этими людьми. На каком-то подсознательном уровне понимаю, что, чем меньше они знают, тем безопаснее для меня. Пока в этом вопросе я доверяю лишь дио Хэмису. Знаю, что он ищет для меня информацию. К тому же он не раз осматривал меня и даже брал мою кровь, чтобы что-то проверить. Но всё указывает на то, что я… совершенно здорова. — Граф, могу я доверить вам вот эти капли для её светлости Эммилины? — всё это время дио Лур Хаиш что-то делал на столике рядом с постелью, шелестя, позвякивая и бормоча себе под нос.
— Конечно, — голос графа на удивление серьёзен. Впрочем, чему я удивляюсь, здесь же столько свидетелей.
— Её светлость должна выпивать по пять капель, растворённых в бокале воды. Утром и вечером. По крайней мере, следующие три дня.
— Я понял, дио Лур Хаиш. Благодарю вас. Что я слышу? Он знает вежливые слова? Да неужели! Не вижу больше смысла разлёживаться, поэтому начинаю подниматься.
Дио Зейн-Малик и граф шагают ко мне одновременно и наталкиваются друг на друга. Пока они извиняются, лекарь, придерживая меня под локоть, помогает сесть, а затем и встать на ноги.
— Не торопитесь, ваша светлость. Побольше отдыхайте в ближайшие дни и проводите время на свежем воздухе.
— Спасибо, — с искренней благодарностью улыбаюсь дио Лур Хаишу. Приятно ощутить заботу в такой поганой ситуации.
— Всего доброго, герцогиня. Берегите свою прелестную головку.
— Я провожу вас до экипажа, ваша светлость, — инициативу перехватывает дио Зейн-Малик, позволяя мне придерживаться за его твёрдую, согнутую в локте руку.
На графа я так и не смотрю.
Ещё выходя из неприметной комнатки возле парадной бальной залы, заставляю себя распрямить плечи и держать голову выше. Не хочу, чтобы случайные свидетели видели меня подавленной.
Располагаюсь на мягком просторном сидении и тепло благодарю дио Зейн-Малика. Кучер трогает, и я с наслаждением откидываю голову на спинку диванчика.
Как хорошо, что у графа такая удобная и просторная карета. Было бы совсем отлично, если бы и его самого внутри не оказалось. Прикрываю глаза и представляю, что еду одна.
— Мне жаль…
Отвечать не хочется, хочется сделать вид, что меня здесь нет. Но кожей ощущаю его пристальный взгляд.
— Не стоит, граф. Нас всё равно никто не слышит, — отнимать голову от мягкой спинки сидения тоже не хочется. Я и не отнимаю, даже глазки оставляю закрытыми.
— Ты слышишь. Да неужели! С каких пор его это заботит? И с чего это, вдруг, мы перешли на "ты"? Не вижу смысла в пустой болтовне, поэтому решаю игнорировать странное замечание. — Почему ты сказала, что оступилась? — его голос звучит устало и задумчиво. — Это не ваше дело… граф. В карете повисает тишина, которой я радуюсь.
— Зачем отправила ко мне Зейн-Малика, если действительно плохо себя чувствовала?
— Мы уже обсуждали это, помните? Неужели так сложно принять, что мир не крутится вокруг вас? Мне всё равно, с кем вы общаетесь и с кем танцуете.
— Лгунья… — тихо и неуверенно.
Если бы мои глаза были открыты, то я непременно бы их закатила.
— Вы это уже говорили и до сих пор должны мне извинение. Впрочем, можете оставить извинение себе. Оно меня тоже не интересует.
— И снова ложь… — пауза, и почти шёпотом: — иначе бы ничего этого не было…
Делаю над собой усилие и отрываю голову от мягкой спинки сидения, чтобы таки посмотреть ему в глаза, но наблюдаю лишь его до безобразия безупречный профиль:
— Объясните, граф, чего вы добиваетесь?
— Чтобы ты сказала Его Величеству, что отказываешься от помолвки.
— Хорошо.
— Что? — он разворачивается ко мне всем телом и смотрит так, словно не доверяет ни своим глазам, ни своему слуху.
— Я скажу Его Величеству, что отказываюсь от помолвки, — смотрю в глаза и медленно произношу каждое слово, чтобы у него не возникло подозрений в слуховых галлюцинациях. — Это всё?
— Всё…
Его “всё” звучит совсем неуверенно. Поэтому я не тешу себя надеждой, что он успокоится и даст спокойно дожить в имении отведённый Его Величеством строк. Но я рассчитываю хотя бы на передышку. Мне всего-то осталось несколько дней.
Глава 27. День пятый
Просыпаюсь с рассветом, ощущая себя подозрительно бодрой. Вчера я всё же задремала в карете, а очнулась уже в своих комнатах, когда горничные стрались осторожно переодеть меня ко сну. Вероятно, это всё расслабляющее и целебное действитвие лекарских штучек, коими меня одарил дио Лур Хаиш.
Как назло, хочется есть. Желудок, уже привыкший к тому, что его вот-вот должны начать кормить радостно сообщает, что готов принимать пищу. А после вчерашнего делает это с утроенным рвением. Организму нужны силы, а животику хочется чего-то тёплого, нормального… хочется… каши!
Поднимаюсь, чтобы начать собираться к завтраку. Малия уже чем-то занята в гостиной. Она всегда приходит заранее, чтобы подготовить утреннее платье и ванну, возможно, поэтому вчера ночью мне помогали другие горничные.