Слабая женщина
Шрифт:
— Почему? Ты теперь все время дома сидишь, можешь поиграть со мной!
В прихожей хлопнула дверь, вот и жена вернулась с работы. Игошев чмокнул Настю в щечку и вышел из комнаты.
— Привет, какие новости у тебя? — спросила Лена, отряхивая с волос капли дождевой влаги, зонтик не взяла, но хоть плащ надела.
— Самые отвратительные, — сказал Игошев. — Как тебе анонс сериала на кабельном телевидении: «Если поменять местами бизнесмена с криминальным прошлым и школьного учителя...»
— Но ведь это же твой сериал, — сказала Лена. — И что? Они заплатят?
— Я послал им сценарий седьмого июля 2001 года. Главному продюсеру понравился, но хозяин канала забраковал, продюсер даже расстроился, но что поделаешь? Деньги ведь платит хозяин. И вот теперь я слышу эту рекламу...
— Они украли твой сценарий?
— Нет, я посмотрел одну серию — бред сивой кобылы, все другое. Но идея-то моя! Что ж они, падлы, не сказали — хорошая идея, но нужны изменения, сделать больше серий, что-то подправить... Я бы сделал! А они...
— Ты просто неудачник, Игошев, — сердито сказала Лена. — Тебя облапошили, как последнего дурака, а ты и сказать ничего не можешь.
— Я говорю, тебе.
— Мне не нужно этого говорить, я и так кручусь, деньги зарабатываю, ты позвони им, пригрози, что подашь в суд, что-то сделаешь, они же рекламу дают — копия твоего анонса к сценарию, я это помню! Я же читала этот сценарий, знаю, что ты написал к нему: «Если поменять местами...» Нет, они просто нахалы, а ты — лопух! Иди в суд!
— Какой суд, Лена? Они наймут адвокатов, размажут меня по стенке. Что я могу сделать, если люди оказались бессовестными?
— Ты меня спрашиваешь?
— Кого ж мне еще спрашивать? Не Романчука же.
— Но и не меня! Раз ни фига не можешь, не капай на мозги, придурок! Надоела твоя беспомощность! Ты мужик, в конце концов, или кто?
— Лена! Это я — придурок? Я — не мужик?
— Именно!
— Ну спасибо на добром слове! Утешила, женушка дорогая! А я думал — поймешь...
Настя вышла из комнаты, широко раскрытыми глазами смотрела на родителей, пытаясь понять, почему они ругаются. Не поняла и снова захныкала.
— Пойдем, дочка, я покормлю тебя, — сказала Лена.
Игошев, стиснув зубы, пошел в их комнату.
— Я не хочу есть! — заявила Настя.
— Пойдем, дочка, пойдем, что-нибудь придумаем вкусное, ты же знаешь, я умею придумывать, а что остается делать, если папа у нас... — Лена обняла девочку за плечи. — Пошли.
— Ты злая и плохая, — объявила Настя. — Папа у нас самый лучший, поняла? — Вырвалась из рук матери и побежала в другую комнату, за отцом.
Там легла на диван, прижалась к Игошеву.
— Папуль, ну и пусть эти козлы воруют твои сценарии, — сказала она. — Ты все равно самый лучший.
— Настюша, откуда ты знаешь такие слова? — удивился Игошев. — Воспитанной девочке нельзя говорить «козлы».
— В садике все так говорят.
— А ты не должна. Ты ведь интеллигентная девушка, должна говорить соответственно. Я тебя очень прошу об этом. И на маму не злись, она... устала на работе.
— А почему она ругается на тебя?
— Я же сказал — устала. А у меня ничего не получается, как ни стараюсь. Но это пройдет, Настюша. Понимаешь... бывают в жизни черные полосы, когда ничего не получается.
— Да ну... Я же ничего не прошу, мне и так хорошо с тобой, папуль.
— Я знаю, моя хорошая, но хочется же сделать для тебя что-нибудь... невероятное.
— Ну что, скажи. Ну, папка, скажи, ну!
— Допустим, купить тебе электрический автомобиль. Ты бы «зажигала» у подъезда...
— Я бы так «зажигала»!.. — мечтательно сказала Настя.
— А я бы бежал следом и кричал: «Настюшка, сбавь скорость, не то куда-то врежешься!»
— А я бы тебя и не думала слушаться! Ехала бы на полной скорости, а ты бы запыхался и отстал.
— И не надейся. Я бы из последних сил прыгнул вперед, уцепился бы за хвост твоей машины и остановил ее. Чтобы моя дочурка не пострадала в ДТП.
— Ага! Я бы так газанула, что ты бы брякнулся на асфальт! — заявила Настя.
— И разбил себе нос?
— Ну, папка!..
Игошев обнял дочурку, а она прильнула к нему. Вот кто настоящий друг, кто безоговорочно верит ему. Но как же больно думать, что ничего не можешь сделать для своего родного человечка! Настя как будто угадала его мысли.
— Папуль, да ладно, — деловито сказала она. — Мне с тобой говорить даже интереснее, чем если бы это и вправду было. Мы же с тобой одинаковые... Как ты говорил?
— Единомышленники, Настюша.
— Вот именно!
Лена на кухне сварила макароны, пожарила котлеты, купленные на рынке. Паршивые котлеты, а что поделаешь, на всем приходится экономить. Было бы хоть чуть больше денег, накрутила бы свои, из говядины и свинины, с луком и чесноком, но... Увы! Котлеты с рынка и макароны — это все, что они могли позволить себе на ужин сейчас. И виноват в этом... Да нет, не Андрей, она погорячилась, дала волю эмоциям, но... Он не виноват, что наглые телевизионщики крадут его идеи. Такие они подлые люди, говнюки, а он талантлив, она всегда это знала. И то, что талантливым людям выжить в этом мире дикого бизнеса очень сложно, тоже понимала. Уже сожалела о том, что наговорила Андрею. Надо было как-то загладить свою вину, но как?
— Какая идиллия! — сказала она, войдя в комнату. — Прямо друзья не разлей вода!
— И не разольет, — серьезно сказала Настя.
— Идите ужинать, я вам котлеты пожарила. Не самые вкусные, но если с соусом, то ничего. Ну давайте, давайте.
— Пап, ты как? — спросила Настя.
— Пойдем, мама старалась, не следует ее обижать, — шепотом сказал Игошев.
Ночью Лена придвинулась к мужу, погладила его плечо. Игошев недовольно дернулся, сбросил ее руку.
— Андрей...
— Я устал, извини, Лена, ничего не хочу.