Сладкая боль
Шрифт:
— Анна боится даже собственной тени. Она всегда была нервной. До двенадцати лет, например, не могла спать одна. Очень неприятно и не то чтобы полезно для брачных отношений, сами понимаете. — Мать многозначительным взглядом обвела друзей. — Бедняжке снились ужасные кошмары, и она в полусне бродила ночью по дому. Ее никак не удавалось разбудить, и она несла всякую чушь про чудовищ, демонов и так далее. И ладно бы только в раннем детстве — но мы мучились до самого последнего времени! Однажды мы обнаружили Анну на балконе
Фрэнсис покачала головой и огляделась, широко раскрыв глаза от изумления, а потом положила руку на голову Анны и взъерошила ей волосы.
— Боюсь, Стивен избаловал дочку. Вырастил из девочки маленькую принцессу.
— Принцессу? — недоверчиво переспросила Анна. — Принцессу?!
— А разве нет? — сказала Фрэнсис. — Хотя… ты права. Не принцессу. Мы предпочитаем цветы, кажется? Так вот, ты папин любимый цветочек.
В слове «цветочек» отозвалось многолетнее негодование, и Анна увидела в глазах матери глубочайшее удовлетворение: она наконец свалила с себя это бремя. Когда-то Стивен подарил дочери маленькую статуэтку в виде цветка, которую сам слепил на одном из корпоративных мероприятий, предназначенных для того, чтобы сотрудники сплотились, вместе занимаясь какой-нибудь творческой деятельностью. Статуэтка была совсем простая, примитивный цветок с лепестками, покрытыми красной глазурью. Внизу отец подписал:
«Моему маленькому цветочку сегодня семь лет. Люблю, папа».
Он со смехом говорил, что ему недостает творческих способностей, и извинялся за неуклюжую поделку, но Анне сразу понравилась эта вещица. Она хранила ее до сих пор.
Внезапный порыв гнева смел все преграды и запреты, которые обычно делали Анну сдержанной и послушной. Она знала, что гости смотрят на нее, но не сумела удержаться. Девушка шагнула к матери и громко произнесла:
— Ты злишься, что мы с папой дружим! Ты просто завидуешь!
Фрэнсис наигранно рассмеялась, но Анна увидела в глазах матери тревогу и страх и на мгновение почувствовала опьянение властью.
— Неудивительно, что папа с тобой даже говорить не хочет! Ты ужасная, ревнивая женщина! Я тебя ненавижу, Фрэнсис! Ненавижу!
— Анна… — мать попыталась улыбнуться. — Тебе, похоже, шампанское в голову ударило.
Она прижала руку к груди, и Анна увидела, как у нее дрожат пальцы.
— Ты всегда была упрямой и трудной девочкой.
— А ты себялюбивой стервой, — парировала дочь и ушла.
Она спешила по коридору, желая поскорей добраться до спальни и лечь, но на площадке стояла какая-то парочка. Они целовались и притом украдкой, потому что оба прятались от своих половин. Чтобы больше не видеть отвратительных
Только успокоившись и вернувшись на крыльцо, Анна поняла, что оставила ключ внутри. Стучать она не собиралась. Оставалось ждать, когда кто-нибудь выйдет.
Она вернулась в сад и села на траву под деревом. Темнело, и девушку можно было разглядеть, только хорошенько присмотревшись.
Вскоре она услышала в дверях голоса. Маркус и Фиона прощались с хозяевами.
— Как странно, — сказала Фиона, когда дверь закрылась, и оба зашагали по дорожке.
— Что именно? — спросил Маркус.
— Я всегда думала, что у Лондонов идеальный брак, — ответила она. — Понятия не имела, что там такая обстановка.
— У каждой семьи свои проблемы.
Анна почувствовала, что щеки у нее горят от стыда.
— Мне страшно жаль девочку. Только представь, если бы твоя мать рассказала про тебя такое в присутствии целой толпы.
Когда они приблизились, Анна кашлянула, давая понять, что она здесь.
Фиона остановилась, прикрыв рот ладонью. Маркус выругался.
Анна встала. Она радовалась темноте, поскольку не сомневалась, что покраснела.
— Извините. Я забыла дома ключ.
Маркус оправился первым.
— Давай мы…
— Нет, — перебила девушка. — Честно говоря, я сейчас никого не хочу видеть. Не беспокойтесь, посижу здесь.
— Но нельзя же просто бросить тебя одну, — своим забавным официальным тоном произнес Маркус. Анне он всегда казался чересчур чопорным, старомодным и странным. Но она догадывалась, что, невзирая на внешнюю холодность, Маркус добрый.
Анна рассмеялась.
— Лучше уж на улице, чем там. Когда гости разойдутся, я уж как-нибудь проберусь в дом.
Фиона подошла поближе.
— Может быть, поедем к нам? Мы живем в Креморне.
— Фиона, лично я не думаю, что… — начал Маркус.
— Почему? А вдруг ей придется сидеть во дворе еще несколько часов? Разве у нас дома хуже? Она не хочет возвращаться как побитая собака, и я ее прекрасно понимаю.
Она повернулась к Анне:
— Согласна?
Анна удивилась, потому что совсем не ждала такого приглашения. Но головная боль прошла, и ссора с матерью наполнила девушку беспокойной энергией. Даже если бы она сумела вернуться в дом незамеченной, то ни за что не заснула бы.
— По-моему, отличная идея, — сказала она. — Спасибо.
Они пили виски и не спали до раннего утра. Больше всех говорила Анна. Говорила и говорила. Она рассказала Маркусу и Фионе о своем детстве, о бурных отношениях с матерью… то, о чем раньше не знал никто.