Сладкая опасность
Шрифт:
Я хотела рассказать ей, но не могла. Нам вообще не следовало вести такие разговоры по телефону, и мы обе это знали.
– Вскоре мне понадобится с тобой повидаться, – прошептала я в трубку.
– Звучит интригующе. – По голосу я поняла, что Марна улыбается, и тоже улыбнулась, осознав, что когда-нибудь она будет свободна от отцовского контроля. Но спросила о другом:
– Как работа?
– Загружены с головой, разбиваем сердца дюжинами, – ответила Марна с каменным, судя по интонации, выражением лица.
– Отец наверняка вами гордится.
– Ужасно!
– Слушай,
Марна фыркнула.
– Так может обзываться только полный придурок. Или кто-то, кто очень разозлен.
Тут уж фыркнула я, потому что Марна назвала придурком Кая.
Мы помолчали.
– Пожалуйста, – зашептала я, не скрывая своего отчаяния. – Расскажи мне что-нибудь о нем. Мы с ним виделись вечером, и хотя он вел себя очень грубо, я знаю, что всё ещё небезразлична ему. Точно знаю. Пожалуйста.
– Хорошо! – Ее яростный шепот оборвал мои бесцеремонные уговоры, и в трубке настала гробовая тишина. На несколько секунд мне показалось, что Марна разорвала связь. – Так и быть, расскажу тебе одну вещь, которую знаю от него самого. На прошлой неделе он мне сознался, что у них в студии есть одна женщина, которая всё время набивается на разговор с ним, а он эти попытки игнорирует. Знаешь почему? Потому что это хорошенькая миниатюрная блондинка, к тому же ее зовут Анной. Очевидно, она напоминает ему о тебе.
Ее слова царапали меня изнутри.
– А что он еще говорил?
– Ничего. Больше я из него ни слова не вытянула, правда. Он и об этом-то мне рассказал только потому, что я к нему привязалась во время вечеринки, когда он был под кайфом.
– Под кайфом?
Мое сердце пустилось вскачь. Что он делал? Что-то курил? Нюхал? А мне-то что до этого, почему я дрожу всем телом? В последнее время у меня усилилась тяга к наркотикам. Вечеринок с наркотиками мне по большей части удавалось избегать, потому что демоны, к счастью, считали моей специальностью алкоголь, но не так давно я стала видеть сны о том, чтобы сдаться, и пусть всё идет своим чередом. Забыть об осторожности, об ответственности, ни о чем не думать… вместе с Каиданом… При этой мысли у меня вырвался сдавленный стон. Марна вполголоса выругалась.
– Возьми себя в руки. Я не должна была тебе этого говорить. – Она вздохнула. – И он вовсе не всегда такой. В тот вечер рядом с ним кружил шептун, потому-то он не мог сказать «нет», когда ему предложили наркотик.
Упоминание о демоне-шептуне отрезвило меня.
– Как ты думаешь, что с ним происходит? – спросила я Марну. – Он не хочет со мной говорить.
– Я думаю, у него шарики за ролики заскочили. Ты-то, понятно, хочешь верить, что он испытывает к тебе те же чувства, что и ты к нему, но что, если это не так? Я его очень люблю, и всё-таки он чудной. На него не угодишь. Я говорю это тебе для твоего же блага… – До чего же больно было слышать ее сочувственные интонации! – Отпусти его, дорогая. Если уж он что вбил себе в голову, то его не собьешь. Считай, что он для тебя потерян.
Потерян. Хриплый вздох застрял у меня в горле.
– Мне пора, – сказала Марна. – Вот-вот проснется Джинджер.
– Береги себя, – прошептала я.
– А ты себя, – тоже шепотом ответила она.
Мне хотелось прорыдаться – так, чтобы подушка промокла насквозь, – но глаза оставались сухими. В итоге я сползла на пол и, опустившись на колени, рыдала в подушку без слез. Я и сама знала, что должна отпустить Кая, раз уж он меня оставил, и все же рана, которую нанесли мне слова Марны, пульсировала как свежая. У меня никогда не будет того, что я хочу. Я пыталась с этим смириться, понимая, что когда-нибудь появится нечто, более значимое, чем моя жизнь с ее тревогами. И вот – свершилось. Но мне никогда не приходило в голову, что дело моей жизни будет сопряжено с такими муками и болью потери.
Нельзя, – сказала я себе, – забывать, что не во мне здесь дело. Пусть моя жизнь – лишь крохотная точка на карте, маленькие точки тоже могут кое-что изменить. Особенно если соединятся. Я ухватилась за эту мысль, и она меня спасла.
Наутро мы с Патти сонными мухами ползали по кухне, готовясь к приходу моего отца.
– Попробуй-ка, – Патти протянула мне пластиковую ложку, которой размешивала в кувшине холодный чай.
Я сделала глоток и подняла вверх большой палец – как всегда, превосходно – и тут же сморщилась от острой головной боли.
– Может быть, – предложила Патти, – пару таблеток аспирина?
Я покачала головой. Никаких обезболивающих. Тем более что они все равно сгорают мгновенно.
Когда отец, наконец, появился, то, не здороваясь, направился прямо ко мне. На нем были потертые черные кожаные брюки; широкую грудь и плечи плотно облегала белая футболка.
– Что случилось? – спросил он своим сиплым голосом, пристально вглядываясь в мое лицо.
Его устрашающая внешность и свирепый взгляд, когда он наклонил ко мне свою бритую голову с седеющей бородкой, были хорошо мне знакомы. Я знала, что на самом деле он волнуется за меня.
– Привет! – сказала я и сделала шаг к нему, так чтобы он мог меня обнять. Так хорошо было вновь видеть его после перерыва в полгода.
– Давай присядем, – я взяла его за руку и усадила рядом с собой на кушетку. Патти расположилась напротив нас в кресле-качалке. Отец, не отрываясь, смотрел на меня.
– Вчера произошло нечто исключительное. Помнишь сестру Рут, которая умерла прежде, чем я смогла с ней увидеться? – Отец кивнул. – Так вот, ее дух по прошествии долгого времени нашел меня, чтобы передать пророчество.
У отца округлились глаза, и он выпрямился.
– Продолжай.
Я рассказала ему всё. О том, что сестра Рут была испой ангельского происхождения, и о том, с кого начался ее род. Когда я дошла до пророчества о судьбе демонов и их шансе вновь обрести небеса, взгляд отца замер в одной точке – до того глубоко он задумался. Мы с Патти тоже притихли и погрузились в размышления. Я вновь с восторгом представляла себе землю без демонов, а вслед за радостным волнением по пятам шел страх: как же мне это осуществить, не зная, что именно нужно делать?