Сладкая отрава (сборник)
Шрифт:
Я представлял ее вдалеке, там, в белой „Каса“ и на огромном пляже под палящими лучами солнца. Я видел ее, как если бы приставил к глазам обратной стороной бинокль. Она была такая маленькая — не дотянешься.
Между нами простирался целый мир. А я шагнул в ее прошлое и сейчас смотрел на нее как бы из бывшей жизни.
Ужасно хотелось узнать… Увидеть дом, в котором она жила… Увидеть ее сына, мужа… Подышать затхлым воздухом ее прошлого…
Я остановился. Решение пришло само собой. Стоило лишь порассуждать. Я знал,
Случайно я как раз подошел к строениям с двумя огромными красными крестами на белом фоне.
И рядом висела надпись: „Больница „Тишина“.
Я прошел между домами, открыл калитку в ограде. Ботинки заскрипели по гравию утоптанной аллеи.
Я очутился между больничных корпусов. Стрелка указывала, как пройти к акушерскому отделению. Я вошел. Там стоял невообразимый гвалт. Новоиспеченные граждане бойко заявляли с своем непоколебимом желании жить.
Я попал прямо в больничный корпус. Запахло прокисшим молоком и эфиром. Мимо пробегали санитарки с ворохом грязного белья.
Другие катили тележки с явно с безвкусной едой.
Я стоял как вкопанный посреди всей этой суматохи, будто деревенский увалень на парижском перекрестке. В конце концов меня окликнула толстощекая и усатая медсестра.
— Сейчас посещения запрещены. А вы что, молодой папа?
Я встряхнулся.
— Полиция!
Она опешила.
Я снова принялся за свой рассказ. Теперь, когда я уже выучил его наизусть, все шло, как по маслу.
Она заинтересовалась. Наверное, на дежурстве перечитала все журналы с любовными историями и знала наизусть Жоржа Оне.
— Вы видели эту девушку?
— Ну конечно! — воскликнула она. — Это младшая Ренар…
— Вы уверены?
— А как же! Месяц здесь провалялась… Я ассистировала доктору, который ее оперировал, ведь вы знаете…
— Знаю!
Не мог я вынести этих подробностей. Они мне были противны.
— Вы говорите, Ренар?
— Да.
— Марианна Ренар?
— Кажется, так ее и звали.
— Вы знаете, где живет ее муж?
Она пожала плечами.
— У нее не было мужа…
Ну прямо сюрприз за сюрпризом… Не было мужа! Марианна оказалась матерью-одиночкой! Вообще-то похоже на нее…
— У нее есть семья?
— Нет, никого нет. Мать умерла…
— Где она жила?
— Не знаю… Но вам скажут в регистратуре… Скажите, чтобы поискали в журнале входящих за… подождите… за февраль, два года назад.
— Спасибо.
Но в регистратуре все чуть было не полетело кувырком. Я нарвался на старого зануду с рыжими усами, который потребовал документы — убедиться, что я полицейский. У меня хватило ума на то, чтобы быстро ретироваться, объяснив, что я частный сыщик и работаю на своего клиента. Он выставил меня за дверь. Я оказался у лужайки. Стоял и оторопело взирал на то, как садовник поливает траву. Унизительно, когда человека откуда-нибудь выгоняют.
Но, к счастью, там, в регистратуре работала симпатичная секретарша. Она увидела, что я ухожу, побежала за мной. Маленькая брюнетка с зелеными глазами и восхитительной улыбкой. Она бежала, накинув на плечи жакет.
— Не обращайте внимания на регистратора, у него печень больная. Пока вы разговаривали, я сама посмотрела: она живет на улице Гро-Мюр, в доме 14.
— Вы просто прелесть!
Наверное, она ждала, что я назначу ей свидание, услуге-то ведь я был обязан исключительно благодаря своей внешности. Но что-то не хотелось…
И я ушел, вознаградив ее признательной улыбкой, мечтая поскорее очутиться на улице Гро-Мюр.
16
Это был романтический и невеселый дом. Старый ветхий фасад стыдливо прятался за деревцами, которые позабыли подстричь.
Проржавевшая ограда со свисающими гроздьями глициний охраняла вход в сад. Все ставни были закрыты.
Я прислонился к стене напротив и долго глядел на пустой дом.
„Так, значит, вот где она жила“, — подумал я.
От этого места веяло чем-то таинственным и даже тревожным. Я не мог оторвать от него взгляд.
Спустя некоторое время рядом послышался какой-то шум. Я повернул голову и увидел в окне соседнего дома старуху. Она смотрела на меня с тем жадным любопытством, с которым провинциалы гоняются за всем необычным. Вот старуха улыбнулась.
— Никого нет, — сказала она.
Я пошел к ней. Это была очень старая женщина. Во рту спереди торчал последний зуб, и от этого она сильно походила на карикатуры из „Тарелки или масла“.
— Вы ищете мадемуазель Ренар?
— Гм… да.
— Она уехала. Почти месяц назад.
— А вы… вы не знаете, где она?
— Знаю, — спокойно ответила старуха, — она в Испании.
Я чуть не хлопнулся в обморок.
Старуха заметила, как я удивлен, и от этого прямо вся расцвела.
— Зайдите, — предложила она.
Я толкнул калитку. Старуха ждала меня на пороге.
— Вы ее друг?
— Нет… Я… Я из отдела по социальному обеспечению. Хотел навести кое-какие справки об ее ребенке.
— А-а…
Старуха, похоже, была чуть разочарована.
— Она одна уехала в Испанию?
— Нет, с малышом и со стариком вместе!
Я даже вздрогнул.
— Со стариком?
— Соседка буквально наслаждалась. Даже облизывалась от удовольствия.
— Ну да, с Бридоном… Со старым Бридоном. А вы что, о нем не слыхали? Ну как же, консервы „Бридон“, помните? Сейчас-то в деле его сын…
Все эти сплетни она знала наизусть и теперь с радостью готовилась пересказать их новому слушателю.