Сладкая отрава
Шрифт:
– Встала и пошла мыться, – чеканю я, и на мгновение в глазах Китнисс мелькает сомнение, но почти сразу она мотает головой.
– Нет, – спокойно говорит она.
Как по мне, так слишком спокойно, учитывая, что в ее нынешнем положении это прямая угроза для ее жизни. Я и так злюсь, а ее упрямство приводит меня прямо-таки в бешенство. Окидываю Сойку беглым взглядом: все те же грязные штаны из Тринадцатого, а вот изорванная майка исчезла. Теперь на Китнисс непонятный черный балахон, который ей слишком
– От тебя воняет, – говорю я, и моя колкость достигает цели.
Уязвленная женская гордость дает о себе знать гневно поджатыми губами, но врожденное упрямство побеждает. Китнисс снова качает головой, выражая свой отказ.
Вздыхаю, стараюсь сдержать рвущиеся наружу эмоции, и перехожу к прямым угрозам.
– Я слышал, Гейл Хоторн потерял много крови, схлопотав пулю в живот, – говорю я. Зрачки Китнисс расширяются, выдавая ее волнение. – Ты ведь еще помнишь своего охотника?
Сойка молчит.
– Да или нет, Китнисс?! – требую я. – Это простой вопрос.
Она часто моргает и произносит тихое:
– Да.
– Значит, тебе было бы неприятно узнать, что его добьют, стоит мне отдать приказ? – продолжаю я.
Китнисс смотрит с недоверием, плотнее сжимает кольцо своих рук, обнимающих колени, и говорит:
– Что Сноу с тобой сделал, Пит? – в ее голосе волнение, которое теперь не скрыть. – Это не ты! Я ведь знаю, ты не такой!
Подскакиваю ближе и хватаю ее за шею одной рукой. Надавливаю на кожу, пока на глазах Сойки не выступают слезы и говорю:
– Я все тот же, Китнисс! Разница лишь в том, что теперь я знаю “какая” ты, а это сильно изменило дело!
Сойка царапает мои пальцы, пытаясь ослабить хватку, которая душит ее, и только жалобно хрипит в ответ.
Отстраняюсь также резко, как оказался рядом. Тяжело дышу и будто все еще чувствую подушечками пальцев тепло ее кожи. Странные ощущения. Смесь желания свернуть ей шею и вместе с тем потребность приласкать.
Хитрая! Старается оплести меня своими чарами. Я не поддамся, у Китнисс нет шансов.
– У тебя есть выбор: продолжать сопротивляться, хотя в итоге я все равно добьюсь своего, попутно убив Хоторна, или подчиниться сразу, избежав лишних жертв. Ну, так как? – спрашиваю я.
Китнисс выглядит, наконец, напуганной то ли тем, что я пытался ее задушить, то ли тем, что я угрожаю ее любовнику. Думаю, сейчас самое время и повторяю приказ:
– Встала и пошла.
Медленно, явно перешагивая через свою гордость, Китнисс встает и идет к двери. Отлично, решаю я и двигаюсь следом.
Мы втроем доходим до душевой, и я прошу Клариссу остаться в коридоре. Подозреваю, что когда Китнисс поймет, что я собираюсь лично проследить, насколько качественно она моется, возражений не избежать. Не хочу впутывать в это свою помощницу, тем более что от ее присутствия станет только хуже.
Кларисса спорит, чопорно напоминая, что мы с Китнисс люди разных полов и это в высшей степени неприлично, но, когда я ехидно напоминаю ей, сколько ночей провел в кровати Сойки, аргументы у Клариссы кончаются. Горько усмехаюсь про себя: “сколько” ночей я провел в ее кровати? А толку? Я берег ее невинность, считая, что оскорблю ее, если потребую большего… Хотя какая теперь-то уж разница? Мне противно от одного воспоминая о том, как она отдавалась Хоторну и стонала, моля его не останавливаться…
Закрываю дверь за собой и Китнисс и сопровождаю ее в большую комнату от пола до потолка, отделанную мрамором.
– Раздевайся, – без церемоний говорю я. – Снимай свои грязные тряпки.
Китнисс поднимает на меня глаза и выглядит озадаченной.
– Тебе не ясно? – злюсь я.
– Выйди, – тихо отвечает Сойка.
Я точно вижу, что она смущается, и это как лекарство для моих душевных ран.
– Я останусь, – сообщаю я ей, и когда до нее доходит смысл моих слов, щеки Китнисс покрываются румянцем.
– Нет, – упрямо повторяет она, сложив руки на груди. – Или ты выйдешь, или я вообще не буду мыться.
Подобное заявление, как и любой торг, неуместны, так что я делаю шаг в ее сторону и вкрадчиво произношу:
– Неужели жизнь Гейла так мало для тебя значит?
Буря эмоций на ее лице забавляет меня. Я прекрасно понимаю, как унизительно для Китнисс раздеться перед чужим человеком, и я хочу испить ее муки до дна. Заслужила. Если я не могу мучить ее физически, значит, будет страдать морально.
– Пит, пожалуйста, – просит она, сменив упрямство на уговоры. – Я очень тебя прошу – выйди, и я все сделаю… Я не могу при тебе…
Хорошая тактика, думаю я. На прежнего меня это произвело бы впечатление, но новый я лишь улыбается в ответ. Протягиваю руку и, ухватив за слишком широкий воротник майки, дергаю его вниз. Тихий треск рвущейся ткани, и эта одежка становится не пригодна для ношения.
– Я никуда не уйду, Китнисс, – намеренно спокойного говорю я, наслаждаясь властью над ней. – Штаны мне тоже порвать, или сама снимешь?
Сойка отступает, пятится назад, прикрываясь разорванной майкой.
– Пит, – снова просит она и замирает, упершись спиной в мраморную стену.
– Стоило сделать это самой, – тихо говорю я и в один прыжок оказываюсь рядом.
Схватив ее руки одной своей, я дергаю за ремень ее штанов, пытаясь расстегнуть его. Китнисс извивается, старается вырваться, но я сильнее – у нее нет шансов. Поборов ремень, отщелкиваю пуговицу на поясе и тяну вниз замок.
– Ну же, Китнисс, сколько дней ты уже не мылась? Разве гигиена не превыше всего?