Сладкая Тьма, Кобяков Виталий Витальевич

Сладкая Тьма

на обложку

Кобяков Виталий Витальевич

Шрифт:

– Свяжи ей ноги, пожалуйста, - попросил я, будто ничего не случилось.

Атлас, долго матерясь, выполнил мое поручение, а Проклятая и не собиралась сдаваться. Я дважды получил он нее шпилькой по пальцам ноги и один раз она стукнула меня затылком, но попала по ключице. Ну, зачем она так со мной? Я-то думал, что она меня любит...

Все слегка прифигели оттого, что я притащил живую зомби-девицу. Боб не удержался и пошутил про секс, Ева насвистывала какую-то воодушевляющую мелодию, Инди сообщил, что пойдет "погуляет", ибо не хочет знать о дальнейшей судьбе этой Проклятой.

Михо к моему приходу успел накрыть пол и свой рабочий стол целлофаном, мы крепко привязали ее к стулу посреди комнаты, девушка продолжала сопротивляться, ни на секунду не прекращая свой бой.

– Что теперь?
– спросил я.

– Убей ее, только быстро, и голова при смерти не должна пострадать, - Михо выглядел слегка растерянным, но готовым продолжать свой эксперимент.

– Атлас, сломаешь ей шею?
– попросил я здоровяка.

– Легко, - согласился он.

– Стой! Еще мне нужно что-то, чтобы вскрыть ей череп, - лицо ученого побелело на глазах, видимо, он всё понял.

– Топор?
– издевательски поинтересовался я.

– До меня только сейчас дошло, что вскрыть череп аккуратно никак не получится. Все нормальные пилы для нейрохирургии требуют электричества, - раздосадовался Михо.

– Коршун, будь добр, принеси мне ножовку по металлу и дополнительные пилы к ней, в кладовке лежит, - попросил я агента, тот лишь вздохнул и пошел выполнять поручение.
– Ее голова должна быть аккуратно вскрыта? Можно повредить мозг?

– Да-да, можно повредить. Можно на две части распилить. Главное - сделать это быстро, - объяснял Михо, а сам становился всё белее и белее.
– Кто этим займется?

– Я могу, - вызвался Атлас.

– Ты когда-нибудь делал подобные вещи? Вроде пыток или распиливания мертвого тела?
– серьезно спросил я у коллеги.

– Нет, но я смогу.

– Не надо, я сам, - придется, видимо, мне доделывать всю грязную работу. Такие вещи меняют людей. Даже людей с самой крепкой психикой, которые видели океан дерьма. Лично меня подобная хрень изменила, наверное.
– Просто сверни ей шею и уйди.

Атлас положил ей руки на голову, готовясь совершить неизбежное.

– Подожди!
– прервал я его.
– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, - Проклятая внезапно вышла из боевого состояния, на ее лице появилась улыбка. Я кивнул, и Атлас свернул ее хрупкую шейку. Надеюсь, она обрела покой будучи счастливой.

Все, кроме меня и Михо, покинули комнату, я снял броню, разрезал девушке вены. Кровь вытекала медленно по причине неработающего сердца. Но это добавит нам несколько минут, ведь головной мозг еще не поврежден, а, значит, она может восстать из мертвых. Да, Люцифер прекрасно умеет чинить спинной мозг, может, в том числе, поднимать людей из инвалидных колясок, однако, признайтесь, цена слишком высока. Лучше жить свободным человеком с ограниченными возможностями, чем здоровым зомби-рабом.

– Придержи ее и не говори ни слова, - приказал я ученому.

Можно было бы попытаться разрубить голову пополам при помощи моей сабли, но в комнате слишком мало места, есть возможность промаха и не всегда получается проделывать такие трюки с одного удара.

Присев и прислонив ножовку к затылку Проклятой, я приступил к делу. Кровь брызнула на лицо, на руки, пила плохо шла из-за волос, постоянно застревала. Я не слышал отвратительных звуков распиливания кости, в моей голове играла музыка, заглушая весь окружающий мир. Первое лезвие быстро сломалось, я, заменив его вторым, продолжил работу. Ее белая маечка перекрасилась в красный цвет, так любимый Люцифером.

Никаких чувств, просто делай то, что должен. А должен ли я это делать? Зачем мне это? За что я сражаюсь? Так, выбрось вопросы, пили голову. Просто делай. Музыка играет и мне хорошо. Всё остальное неважно.

– Как и просил, - распилив черепную коробку пополам, я встал и вышел из комнаты. Мне пришлось обернуться лишь затем, чтобы понять, в состоянии ли Михо работать. Он находился в легком шоке, в трансе. Но он тут же приступил к своим обязанностям. Было бы пиком идиотизма, если бы после всего этого ботаник еще и не смог бы продолжить начатое дело.