Сладкие папики
Шрифт:
— Неважно.
— Боже, Рик, что все это значит?
Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня твердым взглядом.
— Почему ты не можешь сказать это?
— Могу, — усмехнулся я. — Я просто не такой… сентиментальный.
— Не можешь, — проговорил он. — Это причиняет тебе неудобства, не так ли?
Я не ответил.
— Это потому что я парень? Я думал, что ты со всем этим справился?
Мои слова прозвучали резко.
— Я покончил с этим. Я уже давно
— Что тогда?
Я нахмурился.
— Как я уже сказал, я просто не такой расточительный в своих словах. Что это меняет? Я здесь. Ты прекрасно знаешь, как обстоят дела.
— Может, я хочу это услышать. Ты всегда хочешь услышать их ото всех остальных. Почему же ты не можешь сказать мне это?
— Это даже отдаленно не одно и то же. — Я поднялся на ноги. — Нелепая параллель. — Из-под одеяла выглядывала темная полоска кружева. Я вытащил ее. Трусики Кэтти. Не раздумывая, поднес их к носу. Вдохнул ее запах. Вкусно.
— Я просто хочу это знать. Приятно иногда это слышать, — вздохнул он. — Если только ты не...
Я провел вставкой между пальцами.
— Если только я не что?
— Не чувствуешь это.
— Что именно? — Кружева были прекрасны, и от них исходил восхитительный аромат.
Рик с несвойственным ему раздражением хлопнул ладонью по комоду.
— Просто забудь.
— И теперь ты будешь выходить из себя, да?
Он пожал плечами и собрался уходить. Но Рик никогда не уходит.
Это заставило меня потерять голову.
Поэтому схватил его за локоть, и его глаза расширились, когда я оттащил его назад. Он с глухим стуком врезался в стену, и я прижал его, уткнувшись в его плечом своим и стягивая с него трусы. И я сказал это. Несмотря на то, что от этих слов у меня скрутило живот, уязвимый, неуютный и чертовски неловкий, я сказал это.
— Я люблю тебя.
Его твердый член упирался мне в бедро.
— Скажи это снова.
Я взял его член в руку, обернув вокруг него кружевные трусики Кэтти. Он застонал, когда я обрабатывал его.
— Многого и не надо, да? — Я сжал его, пока тот не застонал. — Я люблю тебя, Рик. Поскольку ты, черт возьми настаиваешь, на том, чтобы услышать это. Я люблю тебя, я люблю тебя, я, блядь, люблю тебя. Сердечки, розы и гребаные сентиментальные поцелуи. Ты этого хочешь, Рик? Хочешь услышать, как я выставляю себя на посмешище? Это то, что делает тебя чертовски твердым, красавчик?
— Блядь, Карл. Ебать.
Его пальцы были на моих джинсах, и я почувствовал облегчение. Мои яйца были тугими и горячими, запах сладкой киски задержался на моем языке. Рик обвил меня руками и жестко начал дрочить мне. Быстро. Темп нарастал, пока я не заворчал ему на ухо.
Потом тот притянул меня к себе, прижал свой член к моему, и
— Ебать…
Он застонал для меня, затем просунул маленькие трусики Кэтти между нашей плотью.
— Трахнем ее. Мы оба. Я знаю, ты хочешь это…
Я подумал о розовом маленьком бутоне. Ее бритой щелке.
— Конечно, я, черт возьми, хочу это…
— На славу растянем эту пизду, Карл. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Там будет чертовски тесно, Карл. Так чертовски туго.
— Блядь, Рик… — Ритм был безжалостным: бедра, член, пальцы.
Он облизал мои губы, и я пососал его язык. Потом ущипнул, сильно потянув штангу зубами. Рик застонал, и стало мокро. Я не отпустил его, а он извивался и корчился.
Я теснее прижался к нему, сильнее дергался.
Тот схватил меня за задницу, прижал к себе, и не было пальцев, только члены, члены и трущаяся плоть о плоть.
Я отпустил его язык, и Рик, закрыв глаза, прижался головой к стене.
— Я открою ее для тебя, Карл. Сделаю ее милой и широкой. Я знаю, что тебе нужно.
— Ебать… — зашипел я.
— Я заставлю ее принять, заставлю ее умолять… открою ее, пока ты не окажешься внутри, Карл. Ох, блядь, она будет такой чертовски тугой. Такой тугой маленькой ебанной пиздой.
— Я хочу… я хочу…
— Я знаю, — выдохнул он. — Наполнить ее, Карл. Наполни ее прямо сейчас.
И я кончил, брызгая и стреляя своей спермой на его чертов живот. На себя.
— Да… — прошипел он и тоже кончил. Я почувствовал его толчок, неистовую дрожь его члена напротив моего.
Задержал дыхание у его плеча, и он рассмеялся.
— Это было не так уж и трудно, верно? — проговорил он. — Три маленьких слова. — Он сделал глубокий вдох. — Скажи еще раз.
— Теперь ты испытываешь свою чертову удачу, — проговорил я.
Кэтти
В полдень я переступила порог, и мама вскочила из-за стола. Она в нерешительности стояла, пока я скидывала в коридоре ботинки.
— Что? — спросила я.
— Ты знаешь что.
Аргх. Я закатила глаза.
— Только не говори, что он и тебе позвонил. Ну что за гребаный мудак.
— Следи за языком, — сказала она, и я показала ей палец.
Я улыбнулась, и она тоже.
— Я не разговариваю с ним, — сказала я. — Пусть проваливает.
— Он сказал, что пытается дозвониться уже неделю.
— Нет, — возразила я. — Из его офиса звонят уже неделю. Он — нет. Он позвонил один раз. Чуть раньше. Я была занята.