Сладкие папики

Вест Джейд

— Я примерю все остальное, — сказала я.

Я старалась не думать ни о сумках на заднем сиденье, ни о цифре, пропавшей с банковского счета Карла. От этого меня слегка тошнило.

— Я верну тебе деньги, — произнесла я в десятый раз. — У меня есть деньги, теперь.

— Нет, — возразил он. — Ты этого не сделаешь.

Тогда я заплачу тебе натурой. Эта перспектива заставила мою киску сжаться, ведь мне еще было там больно.

Меня потрясло то, что я все еще чувствовала,

где они были, будто они каким-то образом пометили меня. Сделали меня своей.

— Ты можешь остаться? — спросил Рик. — Поедешь на работу утром с Карлом? В этом есть смысл, не так ли?

Я подумала о своем чемодане с одеждой, брошенном на пассажирском сиденье моего старого ржавого ведра. Об отсутствии у меня зубной щетки и средств для волос. Но в основном я думала о Самсоне.

Джек мог бы позаботиться о нем, хотя бы еще одну ночь. Погода была достаточно хорошей для прогулок на свежем воздухе, и Самсону это понравилось бы. Ему бы это определенно понравилось. По крайней мере, я могла бы спросить об этом Джека.

Я отправила сообщение, и реальность ситуации нахлынула на меня. С девяти до пяти в Челтенеме. Как я смогу совместить это с верховой ездой? Как смогу вписать в свои вечерние смены официантки? Как я смогу отработать необходимый период с момента уведомления у Бенни?

— Если тебе не нравится эта одежда, мы можем вернуть ее и завтра же пойти в другой бутик, — сказал Карл, и я поняла, что хмурюсь.

— Нет, — ответила я. — Дело не в этом.

— Тогда в чем же?

— Просто… логистика, — проговорила я. — Когда я сегодня днем заходила в офис, то не ожидала, что найду работу. У меня есть… обязательства.

— Самсон?

— И работа, и жизнь, и все остальное.

Он пожал плечами.

— Мы заставим это работать, то, что действительно важно, по крайней мере.

Мы сможем? Я надеялась на это.

И я сделала то, что должна была сделать, — звонила, объясняла, что это за возможность, подводила людей, которые были так добры ко мне, предложили мне работу, когда я в ней нуждалась, поддерживали меня во время учебы в университете, чтобы мои смены вписывались в обучение. Они были добрыми и ободряющими, и это заставило меня чувствовать себя еще более виноватой, более неуверенной.

А еще я позвонила маме.

— Я так рада, что ты все поняла! — сказала она. — Покажи всем, чего ты стоишь! Я так горжусь тобой, Кэтти. Так горжусь.

Я сказала ей, что остановлюсь у друзей. Возможно, даже у особенных друзей, и это ее тоже обрадовало. Жаль, что не могла рассказать ей, как все было на самом деле, что я скрывалась на небесах с двойной порцией великолепия, что они сводили меня с ума, вызывали головокружение, заставляли чувствовать себя такой живой.

Но нет. Что же это за девушка, которая бросает такое признание своей матери?

— Самсон, — наконец, сказала я. — Я просто беспокоюсь, как все это повлияет на мое время с моим малышом.

— Самсон все

еще будет там через шесть месяцев, — ответила она. — С Самсоном все будет в порядке, он подождет. Ты уже достаточно долго принадлежишь ему, Кэтти. Время пришло.

Я скучала по нему так сильно, что у меня болел живот, отчаянно хотелось вскочить на лошадь и скакать галопом по лесу, пока моя душа не воспарит, но в то же время мне действительно не хотелось оставлять парней. Особенно, когда Карл открыл бутылку шампанского и протянул мне бокал.

— За новые возможности, — сказал он, и мы подняли тост. — У тебя еще много подготовительной работы, но я могу помочь. Мы можем работать над техническими слайдами по вечерам. В понедельник ты будешь так же готова начать звонить, как и все остальные. За равные условия.

И тогда я спросила у него то, чему позволяла ускользать весь день.

— Что от тебя хотела Верити? — Я сфокусировала свой взгляд прямо на нем. — Я видела, как вы с ней выходили.

Он пожал плечами.

— Верити всегда чего-то хочет. Она нытик.

— Она не хочет, чтобы я была там, не так ли?

Карл взял меня за плечи и сжал, глядя на меня сверху вниз горящими глазами, которые превратили мои ноги в желе.

— Не важно, чего хочет Верити, Кэтти. Не для меня.

— Это освежает. Весь мир обычно вращается вокруг того, чего хочет Принцесса Верити.

— Равные условия, как я уже сказал. — И в словах, которые он оставил невысказанными, был смысл, его голос был низким и протяжным.

Равные условия. Мы обе стоим на одной линии, соперничаем в одном направлении, и на этот раз не будет никаких модных нарядов, которые дали бы Верити преимущество, никаких специальных тренеров за кулисами, чтобы улучшить ее игру и вывести ее из моей Лиги.

Никакого особого отношения. Никаких предвзятых стипендий. Ни одной пачки наличных, чтобы поднять ее на более высокую планку.

Только мы, равноценные, ждем, когда прозвенит звонок. Первый раунд!

Я вспомнила те времена, когда чувствовала себя неполноценной, и она наслаждалась этим. Шикарные вечеринки по случаю дня рождения, только для нее, хотя ее день рождения был всего за пять дней до моего, где я была бедной девочкой, бесполезной сводной сестрой, лишней. Как она смеялась надо мной со своими друзьями, а я потом плакала всю ночь перед мамой.

Посмотри на моих пони, Кэтти. Они все мои. У тебя ведь нет пони, правда?

Посмотри на моих кукол, Кэтти. Они все мои. У тебя ведь нет таких кукол, как у меня?

Посмотри на моего папу, Кэтти. Он любит меня, не тебя. Почему ты вообще здесь, Кэтти? Никто здесь тебя не любит. Ты никому здесь не нужна.

Просто иди домой к своей маме, Кэтти, где тебе самое место.