Сладкие папики
Шрифт:
Если это буду не я, то им придется искать другую. Им нужно будет найти кого-то, кто даст им то, что они хотят. Даст им семью.
Я представила на месте той другой девушки одну из тех женщин, которые бросали взгляды в нашу сторону, гадая, кто из этих парней мой, а кто — свободен. Представила эту женщину, которая родила бы ребенка от Карла, ребенка от Рика, воспитала бы семью рядом с этими двумя потрясающими мужчинами.
И это заставило меня чувствовать себя больной.
Мне не хотелось, чтобы у кого-то еще был их ребенок. Не хотелось, чтобы
Я сделала еще один глоток коктейля.
Пьяная. Я была пьяной.
— Итак, — начала я. — Расскажите мне. Как это будет происходить? У вас ведь наверняка есть планы.
Рик прочистил горло.
— Мы, эм… мы уже думали над этим.
— Много думали, — добавил Карл. — Мы кончаем вместе или не кончаем вообще — это правило.
— Знаю, — сказала я. — Я поняла это.
— Ты не понимаешь, — проговорил Карл. — Нам бы не хотелось знать, ну, наверняка.
Я вопросительно выгнула бровь.
— Кто отец, — продолжил он. — Биологический отец. Мы бы предпочли этого не знать.
Рик наклонился и взял меня за руку.
— В любом случае, мы будем любить ребенка одинаково, так что это не имеет значения. Зачем усложнять жизнь этим знанием?
Я перевела взгляд с одного на другого.
— Так вы просто… разделите… а потом не будете знать, чей ребенок?
— Именно, — ответил Карл. — Это кажется для нас правильным.
— И мы будем жить вместе? Растить его?
Мы. Я сказала мы.
Рик кивнул.
— Я работаю неполный день, и это немного облегчает жизнь.
— А как вы объясните это ребенку? Папочка номер один и папочка номер два? — Эта мысль заставила меня рассмеяться, хоть и не должна была. — Простите, — извинилась я. — Это просто в голове не укладывается.
— Все в порядке, — сказал Карл. — И мы пока не знаем. Мы не знаем, как ребенок будет воспринимать нас.
— Папочка Рик и папочка Карл, — проговорил Рик. — А что, мне нравится. — Он ухмыльнулся Карлу через стол. — Мне действительно нравится «Папочка Карл», тебе идет.
— Останови уже этот поток мыслей, — произнес Карл, но улыбался.
— А что насчет школы? Что насчет обычной жизни? — продолжила я.
Карл пожал плечами.
— В мире существует множество полигамных отношений. Мы будем честными с людьми, честными с нашими детьми, убедимся, что они знают, как сильно их любят. Поверь мне, Кэтти, все могло бы быть гораздо хуже.
— Я знаю, что все бывает гораздо хуже, просто… у них не будет проблем? Я имею в виду, что дети ведь могут быть такими жестокими.
Рик снова прочистил горло, и его взгляд стал серьезным.
— Дети жестоки ко всем, кто отличается от них. Со мной случилось изрядное количество дерьма, пока я рос. Что хочу сказать, ведь я — бисексуал, всегда им был, и некоторым детям это не нравилось. Но знаешь что? На самом деле меня это не беспокоило. Потому что дома ждала отличная семья, которая научила меня,
— Есть вещи и похуже, — добавил Карл. — Намного хуже. Но мы будем любить их и убедимся, что они достаточно уверены в себе, чтобы идти своим путем, что бы это им не принесло.
Я откинулась на сиденье.
— Они? Сколько детей вы хотите?
Парни посмотрели друг на друга.
— Что, прости? — спросил Карл.
— Ты сказал «мы будем любить их».
— Оу.
— Итак, сколько? — повторила я свой вопрос. — Я имею в виду, вы не остановитесь на одном, да? Вы хотите больше?
Глаза Карла расширились.
— На самом деле мы не заглядывали так далеко в будущее. Мы даже не надеемся… — Он вздохнул. — Мы рассматривали усыновление. Может быть, нам посчастливится иметь одного общего ребенка. И, возможно, мы также могли бы и усыновить кого-нибудь. Многим детям нужен дом. Мне ли не знать об этом.
— А биологически? — подсказала я. — Ты будешь счастлив только с одним? А сколько вам бы действительно хотелось?
Карл взял меня за руку и так посмотрел на меня, словно видел меня насквозь.
— Сколько бы ты нам не родила, Кэтти. В этом вся правда.
Я рассмеялась и покачала головой.
— Не могу поверить, что это происходит со мной. Даже не могу поверить, что говорю о детях. Я никогда не хотела детей.
— Никакого давления, — сказал Карл. — Как мы и сказали, решать тебе.
Я прижала пальцы к вискам, борясь с пьяными мыслями.
— Это все равно, что спросить, хочет ли кто-то мороженое, когда видит, как его лучший друг тонет в чане с этим дерьмом.
Рик улыбнулся.
— Простите, я что, пьян? Есть ли в этом вообще какой-то смысл?
— В этом есть немного смысла, — ответил Карл. — И ты определенно пьян, Рик.
— Я имею в виду, у моей мамы это было хреново, — поделилась я. — Видела, как она борется, слышала, как та плачет по ночам. И это была моя вина. Потому что у нее была я. И нам не к кому было обратиться, некому было сделать все лучше. — Я вздохнула. — Мои бабушка и дедушка живут далеко на севере, и они не очень хорошо относились к моей маме. Что уж там, думаю, они скорее предпочли бы, чтобы меня вообще не было. — Я допила свой коктейль. — Итак, суть в том, что я знаю, как дети все портят, как в свое время я все испортила для своей мамы. Ненамеренно, конечно, но это то, что делают дети, — они берут вашу жизнь в свои маленькие ручки и делают ее своей. Вот что происходит.