Сладкий грязный мальчик
Шрифт:
– Я думаю, мне понадобится новый пенис, после нашего родео.
Я закашлялась от смеха, отчего кофе попадает мне в нос.
Но когда я подношу салфетку ко рту, улыбка Анселя исчезает. Он смотрит на мою руку.
Чёрт, чёрт, чёрт. Я все ещё ношу кольцо. Я не вижу его рук под столом, и сумасшедший секс, который был у нас прошлой ночью вроде как не столь уж важен. Однако, мы так и не начали обсуждать реальные проблемы, например: как выпутаться из этой пьяной ночи и как всё исправить. Это гораздо важнее, чем даже то, использовали мы презерватив или нет, или наше неловкое прощание.
Так какого черта я не сняла кольцо, когда заметила его?
– Я н-не, – начинаю я, а он прищуривается глядя на меня. – Я не хотела снимать его, чтобы не потерять. На случай если это было по-настоящему или. . . принадлежало кому-то?
– Оно принадлежит тебе, – говорит он.
Я отвожу взгляд, глядя на стол, и замечаю два обручальных кольца между солью и перцем. Это мужские кольца. И одно из них его? О, мой Бог.
Я начинаю снимать своё, но Ансель останавливает меня, показывая другую руку, где на его пальце всё ещё надето кольцо: – Не смущайся. Я тоже не хочу потерять его.
Это слишком странно. Я имею в виду, слишком странно для меня. Чувство такое, как будто тебя стремглав накрывает волна. Я паникую, осознавая, что мы женаты, и это не просто игра. Он живет во Франции, а я переезжаю через несколько недель. Мы ввязались в такую неразбериху. И, о, мой Бог. Я не хочу этого. Я вообще в своём уме? И чего нам это будет стоить выбраться из передряги? Я поднимаюсь со стула, нуждаясь в свежем воздухе и друзьях.
– Что все собираются теперь делать? – спрашиваю я. Остальные?
– Как будто мне нужно объяснять, кто именно.
Он трет лицо и смотрит через плечо, как будто ребята всё ещё могут быть там. Обращаясь ко мне, говорит: – Они встречаются в вестибюле в час, по-моему. И тогда, я думаю, вы, девушки, отправитесь домой.
Домой. Из груди вырывается стон. Три недели прожить в доме с моей семьей, где даже восхитительная болтовня моих братьев, играющих в Xbox, не сможет заглушить зануду-отца. Тяжело вздыхаю: отец. Что, если он узнает об этом? Станет ли помогать, оплачивая квартиру в Бостоне?
Мне не нравится быть зависимой от него. Я ненавижу делать что-либо, что вызывает его легкомысленную ухмылку, которой он награждает меня, когда говорит, что я облажалась. И я ненавижу страх, предвещающий, что меня вырвет прямо сейчас. Паника начинает нарастать в животе, и мне становится жарко. На кончиках пальцев чувствуется холодный и липкий пот на лбу. Я должна найти Лолу и Харлоу. Я должна уйти.
– Мне следует попробовать найти девочек и начать собираться, прежде чем мы…,– я неуверенно машу в направлении лифтов и стенда, чувствуя подступающую тошноту, чтобы придумать другую причину.
– Мия, – говорит он, протягивая ко мне руку. Ансель вытаскивает толстый конверт из кармана и смотрит на меня. – У меня есть кое-что, что нужно отдать тебе.
Это и есть моё пропавшее письмо.
4 ГЛАВА.
После аварии я почти не плакала в больнице, по-прежнему убеждённая в том, что это просто кошмар. Эта была другая девушка, не я, пересекала улицы Университета и Линкольна на велосипеде, за неделю до окончания средней школы. Это другую девушку сбил грузовик, который не остановился на красный свет. Это у другой Мии был поврежден таз и сломана нога, и кость торчала из бедра.
Я ничего не чувствовала и находилась в состоянии шока первые несколько дней; боль притупилась из-за обезболивающего лекарства в капельнице. Но даже через край помутнения я была уверена, что всё происходящее какая-то ошибка. Я была балериной. Я только что была принята в балетную школу Джэффри. Даже когда в комнате слышались рыдания моей матери, пока врач описывал степень моих повреждений, я не плакала - потому что это было не про меня. Он был не прав, это был не мой диагноз, он говорил о ком-то другом. Мой перелом был совсем не так серьёзен. Может я, просто потянула коленный сустав. В любую минуту, кто-то поумнее придет, и всё объяснит. У них просто не было выбора.
Однако, врачи этого так и не сделали, а выписавшись утром, я столкнулась с реальной жизнью, в которой больше не было танцев... миром, где не было такого количества морфия, чтобы оградить меня от правды. Моя левая нога была повреждена, а вместе с ней и моё будущее, над которым я так усердно работала. Заикание, с которым я боролась всё детство, вернулось, и мой отец, немало времени уделивший выяснению как прибыльна будет моя карьера, вместо посещения моих выступлений - был дома, делая вид, что для него это вовсе не праздник.
Шесть месяцев я почти не говорила. Я сделала то, что должна была: продолжила существовать. Приходила в себя вне дома, пока Лола и Харлоу присматривали за мной, не обращая внимание на мою фальшивую улыбку, и наложенные швы.
Ансель ведет меня в тот же угол, куда я затащила его вчера вечером. Здесь определённо темнее этим утром и не так уединённо, но глаза замечают обыкновенный конверт, который он вкладывает мне в руки. Он понятия не имеет, что это означает. Ведь прошлый раз я написала себе письмо в тот день, когда решила снова заговорить. Было правильно оплакивать потерянные возможности, но настало время двигаться дальше. Я села, написав то, что боялась сказать вслух, и начала новую жизнь. Вместо переезда в Чикаго, куда я всегда хотела уехать, я зарегистрировалась в Университете Сан-Диего и, наконец-то, сделала что-то достойное, как считал мой отец: получила высшее образование, с отличием, и поступила в наипрестижнейшую бизнес-школу страны. В конце концов, я сама выбрала эту программу. Я всегда задавалась вопросом, пыталась ли я подсознательно убежать так далеко, как только могла, от отца и от несчастного случая.
Конверт измят и потёрт, сложен вдвое и скорее всего, Ансель постоянно доставал его из кармана, что только еще больше напоминает мне о письме, которое я перечитывала годами. Дежа вю какое-то. Что-то было пролито на один угол, а на противоположной стороне красовался красный отпечаток моей помады, однако, конверт был надёжно запечатан, даже края не были открыты. Ансель не пытался открыть его, хотя, судя тревожному выражению лица, он точно рассматривал этот вариант.
– Ты попросила, чтобы я отдал его тебе сегодня,- сказал он вежливо.- Я не читал его.