Сладкий грязный мальчик
Шрифт:
Его улыбка возвращается, и руки скользят по моим бедрам.
– Когда ты так на меня смотришь, мне не верится, что ты пришла за моей душой. – Он наклоняется, проводит своим носом вдоль моей шеи, вдыхая. – Она твоя. Как мы заключим сделку?
Я убираю его руки и развязываю галстук, закидывая его себе на шею.
– Я рада, что ты спросил. – Расстегивая рубашку, объясняю.
– Я задам несколько вопросов, чтобы определить значение твоей души. Если твоя душа непорочна, то все закончится сегодня,
– Это может быть тяжело, но судебный процесс закончится. И затем, я заберу свою оплату.
Его ямочки появляются на короткое мгновение.
– И на какие вопросы мне нужно ответить?
– Мне нужно видеть насколько плохим ты был.
– Понизив голос, я добавляю – И надеюсь, ты был очень плохим. Моему боссу не нравится много платить, а сделать из тебя героя довольно дорогостояще.
Он выглядит по-настоящему смущённым.
– Но разве моя душа не стоила бы больше, будь она испорченной?
Качая головой, я говорю ему:
– Я лишь заключаю сделки, чтобы переманить тебя от ангела. Если они будут неуступчивы, я всего лишь предложу больше денег.
– Я понял, - говорит он, удивлённо улыбаясь.
Между нами возникает неловкое молчание, и опасное напряжение мелькает за пределами нашей игры. На этот раз, правила мои, игра тоже моя, и я ощущаю власть. Мои пальцы дрожат, когда я касаюсь его груди, понимая, насколько интимный момент мы сейчас разделяем. Я - его спокойствие. Его жена, желающая помочь ему.
– Полагаю, я теперь в твоей власти, - говорит он спокойно. – Если ты будешь делать то, что сказала, я в игре.
Наклоняя голову, произношу.
– Раздевайся.
– Полностью? – довольный собой говорит он.
– Полностью.
Он спускает свою голубую рубашку с плеч. Я изо всех сил стараюсь сконцентрировать свое внимание на его лице, зная, что его кожа - моя самая любимая вещь во Франции.
– Как ты заполучила такую работу?
– спрашивает он, расстёгивая ремень.
– Мой босс нашел меня одну, бродившую по улицам, - говорю ему. И не в силах больше противостоять, подхожу ближе, проводя рукой вниз по груди. Мне нравится, как замирает его дыхание, и кожа становится натянутой под моим прикосновением. – Он думал, что я стану отличным посредником. Узнав, что смогу играть с такими симпатичными мальчиками, как ты, как я могла устоять?
Он резко дергает ремень из штанов, слышно как кожа в некоторых местах трещит по швам, и один кусочек падает на пол.
Когда его пальцы парят над поясом боксёров, я с уверенностью могу сказать, что он дразнит меня, ожидая, что я взгляну в его лицо.
Но я этого не делаю.
– Снимай, - говорю ему. – Нужно увидеть, с чем мне предстоит работать.
Ансель спускает боксеры и, абсолютно ничего не стесняясь, медленно выходит из них. Я никогда не привыкну видеть его обнаженным: загоревшим, сильным и сейчас, он кажется очень приятным на вкус. В чем я уже ни раз убедилась. И я едва ли могу устоять, чтобы не опуститься перед ним на колени, прочертив язычком влажную линию от его яичек к кончику члена.
Но так или иначе, мне это удается, даже когда Ансель обхватывает свой член большим и средним пальцем, словно предлагая мне вкусить его. Стягиваю с шеи галстук, и заводя ему руки за спину, связываю запястья. Не очень сильно, однако, если он захочет освободиться, то ничего не выйдет.
Поворачивая его, я немного надавливаю ему на грудь.
– Пойдем, присядешь на диван. Время для вопросов.
– Я немного нервничаю, - признается он, подмигивая, но идет уверенно и неспешно опускается на место, руки пойманы в ловушку позади него.
– Мужчины всегда озабочены этой частью, - говорю я, слегка колеблясь возле его ног. Я немного наклоняюсь, проводя указательным пальцем по головке члена. – Никто не любит сознаваться в своих грехах, которые натворил.
– И с многими мужчинами ты проделывала это? – На этот раз в его голосе что-то слышится – ревность, может быть. Или возможно волнение, которое возникает от мысли, что я делала это ещё для кого-то.
Есть несколько вещей, которые мне стоит знать о человеке, за которого я вышла замуж.
– С тысячами,– шепчу я, наблюдая за его глазами. А в них читается ревность. – Я всё-таки являюсь самым лучшим посредником. Если ты хочешь, чтобы я запомнила сегодняшний вечер, то ты должен впечатлить меня, но позже.
Я присаживаюсь к нему на колени, и подавшись вперёд, слегка трусь о его член, прежде чем скользнуть назад. Под моими ладонями его плечи подёргиваются, когда он пытается освободить свои запястья.
– Ты становишься влажной, когда берешь дело в свои руки, Cerise?
– прерывисто шепчет он. Ансель прекращает игру, однако выглядит так, словно не может совладать с самим собой.
– Хотел бы я рассказать тебе, как чувствую себя, когда вижу свою наездницу.
Ему не обязательно говорить мне; я вижу, что с ним происходит, и, по ритму сердцебиения Анселя, я знаю, что он имеет в виду. Как и в ту ночь, когда мы играли в горничную и хозяина: угости меня.
Но сейчас, мы поступим слегка по-другому.
Я слегка развожу ноги в стороны, провожу пальчиками по атласным трусикам и решаю наградить его маленьким шоу: закрываю глаза и поглаживаю себя, тихо постанывая, немного покачивая бедрами. Но когда я убираю свою руку, то вместо того, чтобы положить пальцы ему в рот, я захватываю его подбородок свободной рукой и оставляю влажный след над его верхней губой, чуть ниже носа.
Он стонет, и я хочу записать этот грубый печальный звук на диктофон, воспроизводя снова и снова, покачиваясь на его бедрах. Он так возбужден, что его член достает до пупка и он такой толстый. Влажная капелька появляется на его головке и оставляет влажный след на его длине.