Сладкий грязный мальчик
Шрифт:
Что её учеба начнется осенью, что ужасная травма оставила горстку пепла от её танцевальной карьеры, что она никогда не полюбит что-то больше, чем танцы и что она почти на грани, чтобы сдаться.
Что под её беззащитностью - сила, которая прокладывает путь к какому-то неизвестному, слишком чувствительному органу внутри меня, результат - я не хочу снимать кольцо с пальца.
И даже если я только начал вспоминать каждое слово, произнесенное ей прошлой ночью, то хочу, чтобы она проснулась и сказала их сейчас, снова. Хоть и понимаю, что шансы невелики; зная ее – это так. Больше похоже на то, что проснувшись Мия вспомнит, что мы наделали, запаникует и мы никогда не увидимся снова. Или что ещё хуже – она и вовсе не вспомнит. Мы двое изрядно напились – вполне возможно, что её воспоминания о случившемся исчезнут, что только в плюс мне, хотя едва подумав об этом, мой желудок ухает вниз.
Оглянувшись, замечаю, что она ещё спит как младенец, свернувшись клубочком на своей стороне, подтягивая одеяло к подбородку. Тру лицо руками и четко осознаю, насколько же дерьмого себя чувствую. От меня разит алкоголем и сигаретами, а что-то липкое, пахнущее корицей размазано по ребрам. Осматривая себя, опускаю взгляд вниз и понимаю, это обертка от презерватива приклеилась к руке. Замечательно, mon ami.[фр. друг мой]
Из-за штор комната погружена во мрак и тут довольно прохладно. Я встаю, направляясь к зеркалу в ванной, вздрогнув как только включаю свет. Глаза опухшие, волос торчком с одной стороны, а дорожка красной помады, петляет от шеи, ниже, вокруг груди и движется вниз. Запомнить – ни при каких обстоятельствах не напоминать Мие об этом. Это только сведет ее с ума.
Нахожу свои штаны, брошенные на кресло в гостиной; боксёры висят на красном, гофрированном абажуре в углу спальни. Один ботинок застрял между столиком и стеной и я понятия не имею, где второй. Дерьмо, от вещей пахнет ещё хуже, чем от меня. Ещё раз взглянув на Мию, решаю одеться и забежать к себе в номер, чтобы принять душ. Если повезет, застану парней, побреюсь и вернусь перед тем, как она проснется.
Почти у двери, мне в голову приходит мысль оставить записку. Покинув номер однажды – у меня не будет возможности вернуться обратно, поэтому нам лучше встретиться внизу в ресторане казино. Я знаю её имя и фамилию, где она живет и практически каждую деталь о её семье, но трясусь как девственник перед первым сексом, думая, что она проснётся и сбежит. Мы женаты, напоминаю себе я. Нет ни единого шанса, что она просто уйдёт, не поговорив для начала со мной…надеюсь.
Проверяю карманы и затем, хмуря брови замечаю перед собой помятый конверт. Беру его в руки, переворачиваю и провожу пальцем по словам, написанным в спешке.
Анселю : Отдай его мне утром. Не читай. – Мия.
Я помню, как она дала мне его. Мы ввалились в комнату и извинившись, Мия побежала в ванную, проторчав там около пятнадцати минут. Я не знал, какое решение она приняла находясь там, однако выйдя, девушка была полна уверенности в себе, что выдавали её осанка и вздёрнутый подбородок. Она подошла и с приказом вложила конверт мне в ладонь. А затем – оседлала меня.
Прощупав уплотнение, чувствую вес бумаги скрытого на страницах тайного послания. Глубоко вздохнув, засовываю письмо в карман.
Я пересекаю комнату, замечая маленький блокнотик на столе, и силюсь, чтобы не дрогнула рука, выводя пару строчек, а затем, кладу записку на подушку. Выпрямляюсь; быстро бросаю взгляд вниз, где лежит Мия, изучая каждую черточку лица, которым любовался вчера ночью.
Ловлю себя на мысли насколько же она великолепна. Мия представилась мне лишь неясным очертанием красных губ и беспокойных рук, пальчиками убирая волос со лба. Это движение непроизвольно, и уверен, незаметно для нее самой, точно так же, как и покачивание головой или смахивание надоедливой челки со лба. Светло-карие глаза, окаймлённые длинными ресницами, зачаровывали каждый раз, когда она моргала. Кто-то мог назвать Мию бледной, хотя правильнее сказать, что её кожа голубовато-белого оттенка. Чистая и идеальная, почти фарфоровая, отчего возникало желание притянуть ее к себе, спустить плечики футболки и найти хоть одно пятнышко на чистом мольберте её кожи. Ростом Мия была на несколько дюймов ниже меня, худенькая, и с грацией, присущей девушке, потратившей всю свою жизнь, рассказывая истории через язык тела.
Осторожно, одной рукой скользнув под её коленки, а второй – обхватив за плечи, медленно поднимаю её с беспорядка на полу. Кожа Мии такая мягкая, и не смотря на наши дикие ночные выходки, пахнет все также, как я ее и запомнил: капля цветочного аромата, смешанного с запахом женщины. А ещё секса; мгновенно возбуждаюсь, а губы жжёт при мысли оставить поцелуй на её шее, всего лишь один. Целую её и задерживаю дыхание , отчаянно желая , чтобы она проснулась, а в глазах мелькнуло согласие, однако, с другой стороны – ей лучше поспать, пока я не приведу себя в божеский вид.
Неожиданно, ко мне приходит осознание: Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы быть с ней. Я не хочу, чтобы она видела меня такого, как сейчас: грязного, липкого , с похмелья и небритым. Потихоньку, кладу ее на середину матраса и пододвигаю записку ближе.
Но она всё также умиротворенно спит.
Пристально взглянув на комнату, понимаю, что всё и правда ужасно. Настоящая катастрофа. Пытаюсь передвинуть мебель, расправить одеяло и подушки, и выровнять столик, который непонятно как, оказался на другой стороне комнаты. Также, замечаю парочку ярких следов на зеркале, что висит у двери, как будто к нему прижималось чье-то обнажённое тело, а наверху видны отпечатки пальцев. Замешкавшись на секунду, поднимаю руку, прикладывая ладонь к очертаниям. Совпадает. Ещё пару минут пытаюсь собрать воедино кусочки мозаики, вспоминая как подхватив Мию за попку, прижал к стене и скользнул в неё, ничего не замечая, кроме тихих стонов и сексуальных словечек, слетавших с алых губ.
Не задумываясь, обвожу золотой ободок кольца и глубоко, шумно вздыхаю; нам правда надо поговорить. Но сначала, душ, стакан воды и если есть Бог в раю, таблетку ибупрофена.
Оглянувшись ещё раз, открываю дверь, а затем, осторожно закрываю её за собой.
***
После горячего душа и двух таблеток Мотрина [Противовоспалительное, болеутоляющеё, жаропонижающеё], чувствую себя чуть менее херово, можно сказать даже по-человечески, надеясь продержаться весь день. И вот сейчас – рассматриваю свою помятую физиономию в двери лифта, латунные створки которого соединяются по центру. Покрытие потускнело из-за сотни крохотных немытых детских ручек, которые так и норовят облапать всё вокруг. Подавляю желание стереть их рукавом, пока в ушах звучат неизменные слова матери:
Не трогай вещи, которые другим пришлось привести в порядок.
Эта одна из причин, по которой Оливер стебётся надо мной. У меня постоянно возникает желание немедленно протереть любую поверхность, на которой я оставил отпечаток пальца или развод. Честно говоря, я всегда убираюсь в квартире перед приходом друзей и у меня есть привычка мыть руки по приходу домой даже после четырнадцатичасового рабочего дня. Моя мать работала прислугой , когда впервые приехала во Францию и она бы с меня три шкуры спустила, представив какой беспорядок я оставил, проснувшись на этих выходных и упала в обморок при виде номера Мии.
Лифт останавливается на шестнадцатом этаже, выпуская одного пассажира. Когда двери закрываются снова, наблюдаю, как сменяют друг друга цифры на панеле этажей над головой.
Оливер и Финн написали мне, что завтракают в ресторане отеля и сто пудов, они такие же затраханные этим утром, как и я.
Лезу рукой в задний карман джинсов и нахожу конверт, который положил туда, одевшись. Часть меня уверена, что я могу прочитать письмо, и Мия никогда об этом не узнает, однако другая – совестливая - хочет заслужит её доверие.