Сладкий обман
Шрифт:
Как высидела тот день на работе, до сих пор удивляюсь. Работала на автопилоте, но, что характерно, ни один человек моего состояния не заметил. Даже получила один комплимент, мол, отлично выгляжу, а потом начальник еще похвалил за удачно составленный документ.
В другое бы время обрадовалась. В нашей фирме не так часто хвалят. А сейчас — ноль эмоций.
Вечером забрала Тошку из садика. До дома пошли пешком. Не хотелось в забитый автобус лезть. Да и понадеялась, что свежий воздух развеет головную боль.
В Тошку словно бесенок вселился. Извертелся весь, прыгал, кричал, выдирал от меня руку. То ли не догуляли с ними сегодня, то ли моя нервозность ему передалась. У супермаркета в очередной раз рванул в сторону:
— Мама, смотри, шарики! Хочу такой! Купи!
— Это рекламная акция банка, — из последних сил объяснила я. — Шарики не продаются. Они для взрослых дядь и теть. Чтобы они свои деньги в банк клали.
— Мама, ты что-то путаешь, — стоял на своем сын. — Дяди и тети не играют. Зачем им шарики.
— Играют, еще как играют, Тоша, — возразила я. — В том числе друг у друга на нервах.
Девушка в желтом комбинезончике под цвет шариков, услыхав мою реплику, улыбнулась и протянула один из шариков Тошке:
— Держи, малыш. Вырастешь, приходи в наш банк.
Мне от девушки досталась пачка рекламных листовок.
— Я же говорил, мама, ты перепутала! — зашелся от восторга мой сын. — А в банк я к вам обязательно приду! — заверил он девушку — И положу туда кучу деньжищ!
— До скорой встречи, будущий миллионер! — попрощалась она.
Мы последовали дальше.
Тошка, подпрыгивая, размахивал во все стороны своим желтым трофеем на пластиковой палочке.
— Мам, а если я шарик отпущу, он полетит?
— Нет, — объяснила я. — Чтобы полетел, нужно наполнить его специальным газом. Гелием.
— А мне кажется, ты не права, — заспорил он. — Такой хороший шарик должен полететь.
— Нет, — повторила я. — И не взду...
«Не вздумай пробовать», — я договорить не успела. Тошка выпустил шарик. Порывом ветра его тут же выбросило на мостовую. Сын трагически взвыл и, вырвав у меня руку, кинулся на спасение желтого сокровища. Я — за ним, и вовремя. Едва успела схватить сына из-под самого носа с визгом затормозившего джипа. Из него выскочил мужчина:
— С ним все в порядке?
И мы в четыре руки принялись ощупывать Артамона. Тот извивался и звонко хохотал.
— Не надо! Щекотно же!
В отличие от нас, он даже не испугался и, что характерно, шарик держал за палочку.
— Фу, — облегченно выдохнул хозяин джипа. — Слава Богу, цел и невредим. Что
— Держала, но выскользнул, — виновато пролепетала я. — Они в этом возрасте такие верткие, хоть на цепь сажай.
— Что верно, то верно, — понимающе покивал он. — Тем более мальчики.
Артамон тем временем деловито похлопал по черному лакированному боку «Тойоты-Лендкрузера» и с придыханием осведомился:
— Ваша машина?
— Моя, — усмехнулся хозяин джипа.
— Отличная.
Тот усмехнулся:
— Спасибо, мне тоже нравится. Тольки да вай с тобой договоримся: больше под такие не прыгай. Под другие, впрочем, тоже, — с усмешкой добавил он. — Машины, они, знаешь, тяжелые. Больно будет.
— Знаю, — кивнул Тошка. — Нам в детском саду правила движения рассказывали и показывали. Но я шарик спасал. Ему тоже стало бы больно, если бы вы на него наехали. Вот мама говорила, не полетит, а он полетел. Только не совсем правильно, на дорогу.
Мужчина вдруг сказал:
— Мне ваше лицо очень знакомо.
Я подняла глаза и наконец как следует его рассмотрела. И узнала его. Когда Тошка был еще совсем маленький, я возила его в коляске гулять на ту самую злополучную детскую площадку, за которую ныне шла такая борьба.
И вот однажды там появился этот самый мужчина, тоже с коляской. Бледный, мрачный, с глубоко провалившимися глазами, он ничем не напоминал счастливого отца новорожденного ребенка, и этим привлекал к себе внимание. Он ходил кругами и ни с кем не разговаривал. Зато кумушки у песочницы шептались:
— Бедный мужик. У него жена при родах умерла. А он так ее любил. Чуть с ума не сошел. Дочку выходили. Вот теперь один и растит. И еще теща иногда помогает.
С коляской и впрямь порой гуляла бабушка. Она была несколько более общительной, но тоже очень печальной. А потом все они исчезли. Видимо, переехали. Во всяком случае, никого из них с той поры больше не встречала.
Мужчина мало изменился. Разве что заметно посвежел и научился улыбаться.
— Мы с вами незнакомы, — ответила я, — но действительно виделись несколько лет назад. С детьми во дворе гуляли. И мой сын, и ваша дочка были тогда совсем маленькие, в колясках. И у вас... — Я осеклась, не зная, стоит ли продолжать.
Он резко погрустнел:
— Да. Увы, жена умерла при родах.
— Какое несчастье.
— Да, — повторил он. — Мы с Наташей так ждали ребенка. Хотели девочку, девочка и родилась. Но Наташа Ниночку так и не увидела. — Ему явно, даже по прошествии лет, мучительно было вспоминать об этом.