Сладкий развратный мальчик (др. перевод)

Лорен Кристина

не будь дурой. он может оказаться прекрасным человеком, которого ты, когда либо знала.

целую

Мине. ты еще не переспала с ним. но хочешь. сильно. Пожалуйста, займись с ним сексом. ты спросила его о том, что вы ребята собираетесь заняться этим и он сказал 'посмотрим'. :/ "

Складываю листы так аккуратно, как только могу и засовываю их обратно в конверт дрожащими руками. Такое ощущение, что мое сердце увеличилось в два раза в размере, возможно, соединилось с другим, новым, которое предпочитает стаккато [10] паники. Удвоенные удары пульсируют

и отражаются в моей груди.

10

Staccato (стаккaто, итал.
– отрывисто, от staccarе - отрывать, отделять) - короткое, отрывистое исполнение звуков, чётко отделяющее их друг от друга.

– И?
– спрашивает он.
– Ты знаешь, я умираю от любопытства.

Я написала его до того, как мы...
– Я поднимаю руку, показывая простое золотое кольцо.
– Последний раз, когда я писала себе письмо...
– Начала я, но он уже кивнул. Чувствую, что кружусь под тяжестью этого.

– Знаю.

– И я сделала тебе предложение?
– Предполагаю я, удивленная, на самом деле тем, что предложение вообще поступило. И это было не просто пьяным бредом. Помню, как он дразнил меня накануне ночью, что я должна поехать с ним во Францию, но все это нужно было обсудить и спланировать. Найти машину, сказать направление. Требуется, чтобы мы подписали документы, заплатили, выбрали кольца, затем произнесли клятвы достаточно связно, чтобы убедить кого-то, что мы не были пьяны в стельку. Я даже немного впечатлена последней частью.

Он снова кивает, улыбаясь.

– И ты ответил 'да'?

Слегка наклонив голову, его губы прорисовывают каждое слово.

– Конечно.

Но ты даже не был уверен, хочешь ли заняться со мной сексом?

Он уже качает головой.

– Серьезно, я хотел трахнуть тебя еще, когда увидел в первый раз, двумя ночами назад. Но в последнюю ночь, мы были жутко пьяны. Я не...
– Он отворачивается в сторону холла.
– Ты пошла писать себе письмо, так как боялась, что забудешь, зачем ты сделала предложение. И ты действительно забыла это.
– Он приподнимает брови, ожидая от меня подтверждения того, что он попал в точку. Я киваю.
– Но мы вернулись в отель, и ты была такой прекрасной, и ты...
– Он выпускает дрожащий вздох. Такой прерывистый, представляю, что могу видеть, как он частями вырывается из его рта. Ты хотела этого.
– Он наклоняется ближе, оставляя быстрый поцелуй.
– Я хотел этого.

Я сдвигаю ноги, желая узнать способ, как отлепить свои глаза от его лица.

– Мы занимались сексом, Миа. Мы занимались им часами, и это был самый лучший и интенсивный секс в моей жизни. И видишь? Есть детали, которые ты до сих пор не помнишь.

Я не могу вспомнить каждое прикосновение, но мое тело определенно помнит. Я могу ощутить его кончики пальцев, которые вытатуировались по всей моей коже. Синяки, которые я вижу, а также и невидимые следы: отголоски его пальцев в моем рте, их блуждание по моим ногам и скольжение внутри меня.

Но какими бы опьяняющими воспоминания не были, я действительно не хочу ничего из этого обсуждать. Хочу знать, что он помнит до свадьбы, до секса, до того, как я бросила ему свою жизнь на колени. Занятие сексом с незнакомцем странно для

меня, но не неслыханно. Что для меня колоссально, так это открыться кому-то настолько сильно. Даже Люку, я никогда не говорила о некоторых вещах.

– Видимо, я много тебе вчера выболтала.
– Говорю я, до того, как начинаю посасывать и покусывать свою нижнюю губу. По-прежнему немного щиплет, и крошечная, дразнящая вспышка воспоминания о его зубах, языке и пальцах, атакующих мой рот, всплывает в голове.

Он ничего не говорит, но его глаза путешествуют по моему лицу, как будто он ожидает от меня понимания, которого он добился часами ранее.

– Я рассказала тебе о Люке? И о своей семье?

Кивок.

– И о своей ноге тоже?

– Я видел твою ногу.
– Напоминает мне он спокойно.

Ну, конечно же, он видел шрамы тянущийся от бедра до колена, и крошечные следы от швов вдоль длинной, серебристой раны.

– Поэтому тебя трясет?
– Спрашивает он.
– Потому что я видел твою голую ногу? Потому что касался шрамов?

Он знает, что это не поэтому. Улыбка растягивает его рот, говоря мне о том, что он знает мой секрет, и злорадствует. Он помнит все, даже его уникальное достижение: лепечущаяМиа.

– Должно быть - это джин.
– Говорю я.

– А я думаю, это был я.

– Я была пьяна в стельку. Мне кажется, я просто забыла, как нервничать.

Его губы так близко, что я вижу их тень на моем подбородке.

– Это был я, Cerise. Ты по-прежнему не заикалась этим утром.

Опираюсь на стену позади себя, нуждаясь в пространстве. Это не только удивление обнаружить, что я такая раскованная с ним. Это опьяняющее давление его внимания, необходимость ощущать его руки и рот на себе. Это головная боль, которая возвращает в реальность, где я замужем. Что бы ни случилось, я должна разобраться со всем и единственное, чего я желаю вернуться обратно в постель.

– Чувствую себя немного странно из-за того, что рассказала тебе все, при том, не зная о тебе ничего.

– У нас предостаточно времени, - говорит он, увлажняя языком свои губы.
– На самом деле, пока смерть не разлучит нас.

Он должно быть издевается. Я смеюсь, радуясь тому, что мы, наконец, можем быть игривыми.

– Я не могу оставаться замужем за тобой, Ансель.

– В действительности, - шепчет он, - можешь.
– Его губы нежно прикасаются к уголку моего рта, а его язык проскальзывает через губы, чтобы распробовать вкус моих.

Мое сердце пропускает удар и застывает.

– Что?

– 'Хочу любить всю свою жизнь так же сильно, как и любила эту ночь'.
– Цитирует он.

Мое сердце проваливается, рассыпаясь в животе.

– Я понимаю, как это звучит, - говорит он немедленно, - и я вполне нормален. Но ты взяла с меня обещание, что я не позволю тебе свести себя с ума.
– Он медленно качает головой.
– И, еще потому что я обещал, не давать те аннулирование. По крайней мере, пока не начнутся занятия осенью. Я обещал, Миа.

Я отступаю и сморю в его глаза, прямо перед тем, как он наклоняется и прижимается своими губами к моим. Чувствую, что должна быть более острожной во всей этой ситуации, но его эффект, который он производит на меня, не уменьшается, ни из-за того, что я с похмелья, ни из-за тревожной действительности того, что мы сделали.