Сладкий яд
Шрифт:
Моя рука с телефоном безжизненно падает на кровать. Пока я смотрю на стену перед собой, раздается стук в дверь.
– Одну минуту! – Я торопливо натягиваю на себя простыню. Мое сердце начинает колотиться быстрее. Может быть, это Лоренс? Может, он все-таки еще не ушел? – Войдите, – говорю я. Оглядывая себя, проверяю, все ли прикрыто, потом перевожу взгляд на дверь и улыбаюсь.
Моя улыбка сходит на нет.
Я смотрю, как в комнате появляется экономка с подносом в руках, и от аромата масла и свежих фруктов у меня в желудке
Мисс Вудс, женщина немного за шестьдесят, которая, кажется, невзлюбила меня с первой же встречи, окидывает меня каким-то поистине ястребиным взглядом. В нем столько неодобрения, что я ощущаю себя маленькой девочкой, которой грозит наказание за то, что она пролила виноградный сок на ковер.
– Лор… мистер Ротшильд упомянул, что вам понадобится завтрак. Куда бы вам хотелось, чтобы я поставила поднос, мисс Уайт?
Сражаясь с улыбкой, я сажусь попрямее.
– Он так сказал? – Господи, Блэр. Ты ведешь себя как ребенок. Возьми себя в руки. Я откашливаюсь и киваю на тумбочку у кровати. – Поставьте сюда. Спасибо.
Глядя, как она переставляет предметы на подносе, я замечаю у фарфорового чайничка с кофе белые орхидеи. Я касаюсь лепестка одного из цветков.
– Это от мистера Ротшильда.
Я поднимаю взгляд.
– Боже. Как Лоренсу удалось достать их в такую рань?
– Срочная доставка, – говорит она сдержанно.
– Конечно. – Если Лоренс чего-то хочет, то Лоренс это получит. Качнув головой, я усмехаюсь. – Спасибо, что дали знать.
Поджав губы, она кивает.
– Что-нибудь еще, мисс Уайт?
– Прошу вас, зовите меня Блэр. Терпеть не могу формальности. – В ней есть нечто такое, что вызывает у меня желание понравиться ей. Может, из-за того, что, как рассказывал Лоренс, она работает на его семью с самого его детства. Я улыбаюсь ей, но отчужденное выражение ее лица не меняется.
– Приятного завтрака, мисс Уайт. – Она опускает голову – еле заметно, словно движение причиняет ей телесную боль, – а после разворачивается и, оставляя меня одну, выходит из комнаты.
Я уже тянусь к еде, как вдруг начинает звонить телефон. Быстро схватив его, я вижу рабочий номер Лоренса. Волнуясь и нервничая, немедленно отвечаю.
– Лоренс? – выдыхаю я, вспоминая улыбающегося мужчину из прошлой ночи.
– Доброе утро, Блэр. Это Джина. Личный ассистент мистера Ротшильда.
– О. Привет, Джина, – говорю я без энтузиазма, не в силах скрыть, что разочарована.
– Мистер Ротшильд просил сообщить вам, что сегодня он уезжает и вернется не раньше, чем через неделю. Он сказал, что в его отсутствие для вас открыты двери как городского дома, так и лонгайлендского поместья, если вам захочется для разнообразия уехать за город.
Новость бьет меня как пощечина.
– Я не знала, что он уезжает. Он ничего мне не говорил.
– О поездке стало известно в самую последнюю минуту.
–
– Также я связалась с новым риелтором. Ее зовут Клэр Майклс. Отныне помогать вам будет она.
Я со стоном вспоминаю, как разозлился Лоренс той ночью.
– Джина… а что случилось с Уильямом? Пожалуйста, скажите, как есть.
– Не беспокойтесь об этом, мисс Уайт. Все улажено.
– О.
– Что ж, мне пора возвращаться к работе, но если вам что-то понадобится – звоните. Хорошего дня.
– Подождите! Еще одно.
– Да?
Я закрываю глаза от ненависти к себе за свой следующий вопрос.
– А Лоренс… ничего больше не просил передать?
– Увы, нет. Хотите оставить для него сообщение?
Да. Почему ты ушел, даже не попрощавшись? Неужели все, что произошло между нами, было неправдой?
– Нет. Все нормально. Спасибо.
Отключившись, я опускаю глаза на еду и отодвигаю поднос. Есть больше не хочется. Вместе с необъяснимой печалью, разливающейся в груди, возникает странное ощущение, что это начало конца чего-то прекрасного, что даже не успело полностью расцвести.
А может, уже отцвело.
Я звоню Элли и приглашаю ее заглянуть в гости. Сначала она отказывается, оправдывая отказ какой-то чушью о принципах, но любопытство оказывается сильней, и в итоге она принимает мое приглашение. Еще она приведет с собой бойфренда – того самого музыканта, о котором говорила некоторое время назад.
После часа на беговой дорожке я принимаю душ и одеваюсь, выбрав свои любимые джинсы-бойфренды и безразмерный серый джемпер с открытым плечом. Оглядывая себя, я вспоминаю свой недолгий разговор с Элли. Судя по всему, с музыкантом у нее все серьзно. Я очень счастлива за нее, но в глубине души ощущаю грусть и чувство вины, потому что на пару месяцев выпала из общения с ней. Я знаю, что сознательно избегала ее, но я еще не готова рассказывать, какую кашу я заварила. Зная Элли, она не постесняется обратить мое внимание на то, что я во всем виновата сама.
Засунув руки в карманы джинсов, я размышляю о том, как нам с ней – двум противоположностям – удалось так тесно сдружиться. Откровенно говоря, Элли можно назвать святой только за то, что она не осуждает меня и терпит мои маниакальные настроения.
Я познакомилась с Элли на третий год после переезда в Нью-Йорк. Как только она появилась в Homme, в нее моментально влюбился весь персонал. Кроме меня. Я не доверяла ее дружелюбной манере держаться и частым улыбкам, пусть и знала, что у этой девушки ни единой дурной черты в характере нет. Она излучала позитивную энергию.