Сладкий запах крови
Шрифт:
Невидимый обруч, сжимавший мне голову, отпустил — я только теперь заметила, что он был и пропал, — и на меня со всех сторон обрушились шум и разноголосица. Что-то басовито кричал Хью, утробно рычал другой тролль, кто-то стонал — не то Баннер, не то бедняга Алан...
Луи метнул мне острозубую улыбку и поманил пальцем. Вестман снова потянул, и сопротивляться у меня уже не получалось. Вампиры волокли меня к себе на расправу.
Я собрала все свои запасы-магии и метнула ее в Вестмана. В мгновение ока их с Луи точно стальной проволокой оплело, и
— Шлюха! — прошипел Луи, едва не сбив меня с боевого настроя.
Он попытался было отодрать пальцы Вестмана, сомкнувшиеся на моих запястьях, но я поддала чар в золотистую оболочку, и руки младшего вампира как прикипели к моему телу. Так что теперь, если Луи захочет освободить Вестмана, ему придется отламывать или отгрызать тому пальцы по одному. Иначе ничего не получится, ведь я не просто пустила в ход магию, а еще и Очаровала обезумевшего вампира, чтобы он от меня никуда не делся.
Это стоило немалых усилий, по лбу у меня градом катился пот, заливал глаза.
В воздухе разлился аромат цветущей медуницы. Натянутый канат — то, что еще мгновение назад было нитью неразрывной связи между вампиром и его жертвой, — теперь, подчиняясь моим чарам, выбрасывал все новые золотистые отростки, прорастал все новыми побегами, а они обвивали Вестмана и Луи, и без того уже оплетенных магической сетью, и окутывали их все плотнее и плотнее, как плющ... Зар-раза! Чары вышли у меня из подчинения, они взбунтовались!
— Проклятие! — Луи вскочил и попятился, молотя руками по воздуху и силясь разорвать магические узы.
Вот именно, проклятие. Я никогда раньше не пробовала одолеть вампира Очарованием, поэтому сейчас действовала наугад, можно сказать вслепую. Раньше я наводила такие чары только на людей. А уж Очаровать сразу двоих кровососов я не собиралась даже пытаться — это явно за пределами моих возможностей, особенно после такого противостояния с голодным Вестманом.
Я призывала магию обратно, но она не слушалась и выплескивалась все щедрее и шире, наполняя воздух золотистым свечением, и нити ее все истончались и истончались...
Хью что-то кричал, инспектор Крейн старалась перекрыть его и о чем-то меня предупредить, но я уже не разбирала слов...
...А потом зеленая молния ударила Луи прямо в грудь, разветвилась, разбежалась мириадами искр по металлической сети, которая оплела его и Вестмана, — и перекинулась на меня.
Все кругом взорвалось и рассыпалось зеленым фейерверком.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В нос мне набилась пыль. Я едва не расчихалась, но каждое движение причиняло боль. Никому, даже злейшему врагу, не пожелаю дважды за один день, да еще с небольшим перерывом, попасть под удар оглушающего заклятия. Пыль душила, забивала легкие, и я закашлялась.
— Дженни! — раскатисто позвал меня Хью. — Ты очнулась?
Открывать глаза не хотелось, несмотря на то что мне было тепло и меня что-то ощутимо грело.
— Ну, очухалась? — спросил нетерпеливый женский голос.
— Вроде бы да, — сказал Хью, наклонившись так близко, что от его дыхания волосы у меня на голове шевельнулись.
— Тогда, может, уже не нужно держать ее на руках?
— Есть, мэм, — отозвался Хью.
«Мэм? Ах да, новое начальство, инспектор Хелен Крейн, обвешанная оберегами».
Хью легонько похлопал меня по плечу:
— Дженни, а Дженни? Очнись!
Мне не хотелось приходить в себя, хотелось, чтобы все осталось как есть, и я уткнулась лицом в плечо Хью, твердое и теплое, как нагретый солнцем камень. Ох, не тормошите меня, дайте поспать... Нет, сначала надо кое-что выяснить.
— Нил Баннер... душеспаситель... он как, цел? — с трудом промямлила я.
— Да, заклятие его не задело, — тихонько ответил Хью, — но на всякий случай его отвезли в «Надежду» на проверку. Мало ли что.
Я привалилась к Хью поудобнее, но потом вспомнила кое-что еще:
— А Алан Хинкли?
— Ударился головой о стул, когда Баннер толкнул его. — Хью умиротворяющее потрепал меня по спине. — «Скорая» приехала, ждут, пока ты очнешься.
Я с трудом разлепила глаза.
Хью, держа меня на руках, сидел на полу, а вокруг нас был густой лес из разнообразных ног. Взглянув вверх, я узнала двоих санитаров из «Надежды». Рядом с ними возвышался констебль Ламбер с хмурым лицом, испещренным морщинами, то есть трещинами. А это чьи стройные ножки в элегантных черных брючках? Это у нас инспектор Хелен Крейн. Увидев, какое выражение у нее на лице, я подумала, что зря открыла глаза.
— Вы соображаете, что наделали, мисс Тейлор? — резко вопросила она и даже не стала дожидаться ответа. — Понимаю, отдача от оглушающего заклятия — штука неприятная, но все-таки лучше, чем смерть. — Она стиснула руки, и многочисленные драгоценные перстни так и заиграли, переливаясь разноцветными огнями.
— Вы... — начала я и закашлялась.
Хью тяжело задышал. Опять пылит, волнуется... так вот что за пыль лезла мне в нос и в рот! Я вытянула губы трубочкой и дунула, отгоняя красноватое облачко гранитной пыли в сторону.
— Вы и Нила Баннера чуть не задели вашим заклятием, мэм, потому что у вампира сработала автоматическая защита. — Договорив, я все-таки чихнула, и констебль Ламбер поспешно вручил мне носовой платок, как и полагается троллю, с наволочку размером.
— Мисс Тейлор совершенно права.
Это вмешался сам Граф. Его-то ничем не стукнуло и не задело, и он невозмутимо восседал на одном из пластиковых стульев, с фарфоровой чашечкой в руках. И был так спокоен, что чашечка даже не звякала о блюдечко.