Сладкий запах крови

Маклеод Сьюзан

— Уродина-уродина, нелюдь поганая, морда твоя фейская, — пропел Пиццерожий, крутанув над головой биту, обернутую серебряной фольгой.

И тут события нынешней ночи приняли еще более неприятный оборот — вот нелегкая! Из тьмы под деревьями показалась другая фигура, потолще. Мешковатые джинсы еле держались на бедрах, из-под футболки вывалилось дряблое брюхо. На одутловатом лице, словно вдавленные, сидели круглые очочки с сильными линзами.

— Ага-ага, мовда фейская, мы тебе покавем! — проквакал он.

На растянутой футболке

у толстяка красовалось перекошенное изображение злого робота Далека, вопящего: «Уничтожить! Уничтожить!», а в руках он вертел шест с заостренным наконечником.

Я прикусила губу, подавив истерический смешок. Уничтожить эту парочку — какая отличная мысль!

Пиццерожий сдвинулся влево, и я оказалась между ним и Жирдяем.

Сердце заколотилось, я попятилась и сошла с тропинки на траву. Переводя глаза с одного на другого, я гадала, кто нападет первым — толстый или тощий?

— Иди, иди сюда, уродина, — позвал Пиццерожий.

Жирдяй неуклюже подбежал к нему:

— Ну и фто мы с ней будем девать, а? — Он помахал шестом.

— Делай, как я сказал, понял? — Пиццерожий пихнул его в плечо. — Иди обратно, мы ее в клещи возьмем, ясно тебе?

— Ага, ага. — Жирдяй захихикал. — Чичас.

Я вздохнула и сосредоточилась. Пиццерожий прыгнул вперед, обеими руками крутя биту. Я пригнулась — бита просвистела над головой. Жирдяй попытался подкосить меня под коленки, но я перепрыгнула шест, будто скакалку, и ноги так и хрустнули, когда я приземлилась каблуками на истосковавшийся по дождю газон.

— Фплофное вефелье, — снова захихикал Жирдяй.

Зар-раза! Надо искать себе оружие. Очарование? Но для этого надо приблизиться к ним на расстояние вытянутой руки, так что начинать с него не получится. А вот крепкая деревянная палка мне бы очень пригодилась, а стараниями Пиццерожего под деревом валялось в изобилии сучьев, надо было только до них добраться.

Жирдяй ударил меня шестом, словно копьем, я увернулась, и тут на плечо мне обрушилась бита Пиццерожего. Руку пронзила боль, я закричала и перекатилась назад, подальше от них. Присела на корточки, левая рука бессильно повисла.

Грудь мне сдавило ужасом — удар был нанесен с нечеловеческой силой, к тому же этот гад наверняка сломал мне руку.

— Давай вторую руку, пацан! — заорал Пиццерожий.

Жирдяй двинулся ко мне ошеломляюще быстро и ударил еще раз. Я дернулась, но опоздала — «копье» разодрало рукав и вонзилось в сломанную руку. Я снова закричала, только на сей раз от облегчения: Жирдяй выломал свое оружие из железной ограды и от прикосновения железа рука начала неметь — и боль приутихла.

— Да не эту, козел, другую!

Жирдяй снова поднял шест, замахнулся им, как топором. Я отпрянула, уповая на то, что онемение пройдет еще не скоро, и шест вонзился в траву прямо передо мной.

— Голову не трогай! — заорал Пиццерожий. — Говорю тебе, гораздо лучше, когда они визжат!

Ломай ей руки-ноги, чтобы не убежала!

Шатаясь и задыхаясь, я встала на ноги. Пиццерожий подбросил биту в воздух и поймал ее.

— Иди-иди ко мне, кис-кис-кис, — заворковал он и толкнул Жирдяя локтем, отчего тот едва не завалился. — Понял, а? У этой уродины глаза как у кошки, вот я и позвал ее — кис-кис-кис!

Жирдяй заржал:

— Ага-ага, квёво! Уводская кофка, уводская кофка!

Эти придурки чем-то то ли накачались, то ли обкурились и стали сильнее и проворнее, так что шансы мои были невелики, и надо было их срочно сравнять, а для этого мне требовались кровь и немного времени, чтобы активировать чары моей альтер-вамп. Крови было сколько хочешь — она текла по руке из раны от «копья» Жирдяя. Нужно было выгадать время.

Они молоденькие. Они мальчишки.

Я подняла здоровую руку ладонью вперед.

— Стойте! — крикнула я, выпрямляясь. — Я сдаюсь!

— Фдаеффя? Ува, ува! — забулькал Жирдяй.

— Заткнись, козел! — прорычал Пиццерожий. — Нам не надо, чтобы эта уродина сдавалась! Мы хотим отыметь ее во все места!

— Так и я этого хочу, мальчики. — Я попыталась выдавить соблазнительную улыбочку, но получилась гримаса боли. — Вы же слышали, как мы, феи, хороши в койке? Какие мы резвушечки? И что нам всегда хочется, круглые сутки?

Жирдяй кивал как заведенный, глаза за толстыми стеклами так и таращились.

Пиццерожий похлопал битой по ладони:

— Говори-говори, уродина.

Я нагнула голову, не спеша расстегнула жакет и распахнула его:

— Видите, мы все можем повеселиться. — Я скинула жакет с плеча, вытащила из рукава здоровую руку и осталась обнаженной выше пояса. — И незачем меня для этого бить.

Челюсть у Жирдяя отвисла, он не сводил глаз с моей груди.

Пиццерожий облизнулся:

— Это что, фокусы? Обмануть нас хочешь?

— Обмануть? Зачем? — Я стянула жакет со сломанной руки. — Мы все хотим одного и того же. — Втянув побольше воздуху, я выпятила грудь, покрутила бедрами, словно танцевала шимми. — Сам понимаешь, ты ведь большой мальчик. — Я продемонстрировала каблуки и расставила ноги пошире. — Если решу бежать от вас, недалеко уйду.

Пиццерожий кивнул:

— Соображаешь, уродина. — Он поманил меня пальцем. — Ну так и иди сюда, если тебе так уж приспичило.

— Ну-у. — Я провела пальцами между грудей и уронила руку на завязки юбки. — Какой нетерпеливый. — Кровь из раны на плече дотекла до локтя. — Хочешь, остальное покажу?

— Ага-ага, ефё! — Жирдяй так увлекся, что даже «копье» уронил.

Я дернула завязки, и юбка упала на газон. Струйка крови, извиваясь, добралась до запястья, а на мне остались только черные трусики и туфли. Зар-раза! Надо было одеваться подробнее. Одежда уже почти кончилась, а с ней и время. Я потрясла рукой, чтобы заставить кровь бежать быстрее.