Шрифт:
Максим сидел в дальнем углу бара «Парадиз», пил маленькими глотками горячий сладкий «эспрессо», оглядывал зал. Певица в облегающем платье с блестками что-то шептала в микрофон под джазовые импровизации местных мэтров студийной музыки (неплохой, впрочем, джаз, отметил Макс), несколько посетителей кучковались у стойки; бармен периодически подливал им в пустеющие бокалы чего-то золотистого, остро пахнущего, – запах доносился даже до Макса, хотя что за напиток, определить не мог. Он вообще поверхностно разбирался в алкоголе, знал лишь названия нескольких популярных марок, но сам не употреблял. Почти. Редко. Спиртное не любил. Предпочитал кофе.
Гостей присутствовало
Но сегодня людей мало. Максима, впрочем, сие устраивало. Он любил тишину и одиночество, хотя отшельником отнюдь себя не считал и время от времени любил провести вечерок-другой в компании – небольшой! – друзей или знакомых. Не очень комфортно чувствовал себя в толпе – мешанина чужих настроений, мелькание аур, гул и бормотание всех обо всём и ни о чем. Уставал, а потому выбирал маршруты в стороне от людных мест, желательно пешие, пусть даже дистанция удлинялась вдвое, а то и трое. Если приходилось пользоваться транспортом, предпочитал такси. В метро же старался замкнуться, отрешиться от реальности и чуть ли не дышать, стиснув зубы, до своей остановки. И на воздух, на воздух!..
Что поделать? «Осчастливив» человека экстраординарными способностями, природа брала существенную плату чем-то иным. Иногда «иное» оказывалось настолько весомым, что лишало покоя, подвигало на неадекватные действия, а то и криминал. Решением тому – либо психоэмоциональное развоплощение, либо работа в Бюро – в подземных лабораториях Научного Центра Экстрасенсорики Псионики и Паранормальных Явлений; в просторечии «Цепь», как нельзя лучше отображающем принципы работы организации. Корпорации, фиксирующей, изучающей, а главное контролирующей необычных людей, людей с хромосомой Z. Не Х, не Y, а Z, чье присутствие в генотипе и обуславливает наличие псионического дара.
Ни первый вариант, ни тем более второй Максима не устраивал, и он жил жизнью обычного человека, работал как простой смертный младшим научным сотрудником Института Экономики, Гражданского Права и Учета при Академии Наук. Работа по нынешним временам совершенно непрестижная, малооплачиваемая и неперспективная. Зато спокойная и малолюдная в плане наличия коллег и контактов с общественностью. Контакты, конечно, присутствовали, как без них? Клиенты, новые проекты, заказы на разработки, аудит и прочее. Но занимался всем специальный отдел, а Максим довольствовался стезей исполнителя, что уменьшало долю вознаграждения за работу, зато исключало непродуктивное взаимодействие с заказчиками. Правда, такое взаимодействие чаще именовалось маркетинговой политикой и общением, но… Каждому – своё, как говаривали во времена Святой Инквизиции.
Мало кто, а точнее, вообще никто, не знал в Институте, что Макс – лицензированный псионик, то есть стоящий на учете Бюро, но имеющий право работать обычным госслужащим, предпринимателем, наёмником и прочая, вести образ жизни полноправного гражданина страны, но без применения и демонстрации способностей. В случае нарушения самое малое, что грозило, это огромный штраф. Или развоплощение – процесс унизительный, болезненный, и после которого в список доступных видов деятельности сокращался до мытья туалетов на автозаправках. Ни на что более носитель редкой хромосомы, выключенный из социума, уже не годился.
Но Бюро просто так своих подопечных в вольное плавание не отпускает. Три месяца в году, в любой день периода, определенного специальным графиком, дивергент может быть призван на «спецработы» с применением – вот тут уже с полным использованием! – талантов согласно проведенной классификации. Тестирование же с подтверждением уровня проводится дважды в год и сопровождается помещением в специализированную клинику. Все вызовы от Бюро оформляются как военные сборы для исключения вопросов руководства компании, где работает дивергент, а также его окружения из числа простых смертных.
Не все выдерживают такой прессинг. Кому-то удается сбежать или изначально не попадаться под бдительное око «Цепи», – диссиденты были и есть во все века и времена любом обществе. Макс себя к ним не относил, поэтому дисциплинированно являлся на вызовы в Бюро, чем, конечно, вызывал недовольство руководства «мирской» работы, хотя дальше ворчания начальника дело не заходило. Слишком мало платили сотрудникам Института Экономики, чтобы требовать от них железной дисциплины и запрещать поиск подработок на стороне, а именно подработками Макс объяснял периодические отлучки. И не так уж и лгал, – Бюро весьма хорошо оплачивало услуги лояльных лицензионников, даже минимальные и необременительные; пилюлька своеобразная для подслащивания учета и контроля.
Вобщем, в средствах Макс не нуждался и вполне мог позволить себе не работать, но официальная трудовая деятельность опять же предполагалась обязательным условием лицензии, и Институт оказался вполне для нее подходящим. (Заботится «Цепь» о своих подопечных, заботится! Изо всех сил старается, чтобы выглядели обычными, не выделялись, не вызывали вопросов и нездорового интереса.)
– Скучаешь? – блондинка в облегающем черном «мини», подчеркивающем внушительные формы и неимоверной длины ноги, томно взмахнув ресницами, подсела за его столик. Изящные пальцы с пурпурно-красным, в тон помады, маникюром слегка дрожали, удерживая бокал с «мохито». Девушка была под хмельком, и ее аура в нормальном состоянии похожая на ровно окрашенное светлое облако, покрылась словно трещинками зеленоватыми зигзагами. Если так дальше пойдет, совсем ослабнет. Всякие лярвы и паразитирующие элементалы присасываться начнут, вытягивая силы, молодость, красоту. Нельзя с аурой так беспечно обходиться! Особенно, если она как у блондинки в мини тонкая и податливая.
Макс привык, что представительницы прекрасной половины человечества часто проявляют к нему повышенное внимание, благо неплохими внешними данными природа его не обделила, хотя здесь, в баре, будь он чуть краше орангутанга, тоже традиционно имел бы возможность заиметь компанию и на вечер, и на ночь, да и не был бы против, вот только… Проклятые три месяца еще не истекли, а пока не истекли…! Вобщем, нельзя. Тут тоже свои ограничения, обусловленные псионическими параметрами. Контрольный период выбирается не методом случайных чисел или предпочтениями консультантов Бюро. Три месяца – хотя, если быть точными, не ровно три день-в-день; бывает четыре у кого-то, бывает, два, два с половиной – чувствительность обостряется настолько, что псионик разве что искрами не сыплет, и при контакте с противоположным полом исход непредсказуем. Вплоть до летального. Для обычного человека, конечно. И ничего с тем не поделать, не подавить, не избежать. Просто пережить. Как критические дни. Зато последующие девять месяцев живи в своё удовольствие. Если сможешь… Но это уже как у всех.
За всё приходится платить, и иногда плата весьма высока!
– Нет, – Максим чуть улыбнулся. Он всегда старался быть любезным с дамами, молодыми, старыми, красавицами и… невыразительными, доброжелательными и ворчливыми, трезвыми и не очень, пусть даже контакт длился считанные минуты. И дело не в кокетстве. Просто его так воспитали.
– А мне скучно, – блондинка устало вздохнула, одним глотком допила свой коктейль. Трещины в ауре зазмеились сильнее, над головой начала разрастаться дыра с рваными краями.