Сладкое вино любви
Шрифт:
– Он глухой, – повторила Тесс, поправив очки на носу.
– А у тебя дислексия. Я медленно пишу, Сэнди странно одевается, а Натали семьдесят шесть лет. Сет может читать по губам и понимать язык жестов. Но это не делает его хуже других. Это-то я и пыталась тебе внушить столько времени. Ты не хуже других. Ты воспринимаешь текст не так, как другие дети, но в этом нет ничего постыдного. В конце концов, ты вырастешь и поступишь в колледж, потом устроишься на работу. Этот мальчик общается не так, как мы. Но он тоже вырастет и будет учиться, работать.
Тесс заметно сникла и опустила голову.
– А сострадание? – продолжала Оливия. – Этот мальчик не может слышать. Он не может слышать музыку, слова, щебет птенцов в гнезде. Он не знает, как мурлычет кот. Он просыпается по ночам и не слышит, есть ли кто-нибудь в его комнате. Ему приходится трудиться вдвое больше, чем тебе, чтобы достичь того же результата в учебе.
Тесс понуро молчала.
– Мне хотелось пойти с другими детьми.
– Потому что с ними все хотят дружить? Но ведь главное не то, что на поверхности, а то, что внутри.
– Только не в моем возрасте, – буркнула Тесс.
– Да в любом возрасте! – взорвалась Оливия. Проведя рукой по волосам, она немного успокоилась и продолжала; – По сравнению с этим мальчиком тебе просто повезло. Разве ты не понимаешь? Нет, потому что только тем и занимаешься, что все время себя жалеешь. – Она решительно выпрямилась. – Слушай меня, Тесс. У тебя есть выбор. Либо ты замыкаешься в своих неудачах, либо пытаешься их преодолеть. В общении с другими людьми тебе мешает не дислексия. Эти ребята понятия не имеют, что у тебя проблемы с чтением. Но они видят твою заносчивость и не хотят с тобой дружить. – Устало вздохнув, она опустила руки. – Я люблю тебя, Тесс. Люблю всем сердцем. Если бы ты сказала мне, что тебе не нравится Сет, потому что он задавака, жадина или… дурак, в конце концов, я бы не стала тебя ругать. Но презирать человека за то, что он глухой, низко.
Вид у дочки был совсем убитый. Оливия поняла, что Тесс раскаивается.
– Итак, ты запомнила мои слова?
Оливия подождала, пока не услышала тихое «да». Итак, она победила, но чувствовала себя усталой и опустошенной.
– Что ж, пора домой. Пойдем попрощаемся с Натали, Но у самой двери клуба они столкнулись с Джилл.
– А я уже думала, вы уехали.
– Да вот собираемся. Предупрежу Натали, и можем ехать… Ты устала?
– Немного, – сказала Джилл, опускаясь на скамью. – Я подожду вас здесь.
– Мы скоро.
Оливия пошла искать Натали. Она все еще сердилась на дочь и даже не смотрела в ее сторону. Гости толпились у буфетных стоек в ожидании мороженого. Тесс бы оно понравилось – что ж, пусть это послужит ей уроком.
Натали и Карл сидели с друзьями на палубе. Солнце почти село, сгущались сумерки.
Оливия наклонилась к Натали.
– Мы возвращаемся домой, – тихо сказала она. – Я хотела вас поблагодарить. Это был чудесный вечер.
– И вы не останетесь посмотреть фейерверк?
Оливия улыбнулась и покачала головой:
– Я
– Отвезете ее и снова приезжайте, – предложила Натали.
Ее искреннее дружелюбие почти убедило Оливию изменить свое решение. Но Натали здесь с друзьями, и все друг друга знают, а Оливия все еще чувствовала себя немножко чужой.
– Спасибо, но я не могу, – мягко отказалась она и уже собралась идти, как перед ней появилась Сэнди.
– Вот вы где! Тесс говорит, что вы едете домой. Может, отпустите ее с нами? Я ее потом привезу.
Ну конечно, рядом с Сэнди стояла Тесс. Сет тоже тут.
Первым побуждением Оливии было отказаться от приглашения: Тесс не заслужила фейерверка и прогулки на яхте этих очаровательных гостеприимных людей.
Но у девочки такой сокрушенный, виноватый вид. И Сет с надеждой смотрел на Оливию.
– Я так хочу покататься на яхте, – робко сказала Тесс.
Оливии вдруг пришла в голову циничная мысль: что, если Тесс выбрала из двух зол меньшее? Рассерженная мамаша или яхта? Но Оливия сама убеждала ее принять приглашение Сэнди.
– Вам не трудно будет подбросить ее до дома? – спросила Оливия Сэнди.
– Разумеется, нет. – Улыбаясь, Сэнди обняла детей. – Ну, мы пошли.
Глава 15
– Что ты думаешь о Натали и Карле? – спросила Оливия Джилл по дороге домой.
Джилл устало откинулась головой на спинку сиденья.
– Я думаю, это правильно. Натали чиста перед памятью Эла. Он умер. Она может снова выйти замуж. – Джилл усмехнулась. – Мне легко говорить – он же не мой отец.
– Каким он был?
– Веселым, общительным. Одним словом – душа компании. Ему бы политиком быть. – В ее голосе звучало неподдельное восхищение. – У него была прекрасная память на лица и имена. Он мог забыть про годовщину своей свадьбы, но если встречал человека, с которым случайно познакомился лет пять назад, тут же окликал его по имени и радушно протягивал руку.
– Потрясающе.
– Я сама была тому свидетельницей. Он часто навещал нас с Грегом в Вашингтоне. Мы шли в ресторан, и если он встречал знакомого, тут же направлялся к его столику поздороваться. А если это был ветеран войны, он мог говорить с ним часами. Правда, беседа проходила в форме монолога. Те, кому пришлось сидеть в окопах, не любили об этом вспоминать. Но Эл гордился тем, что воевал, хотя и не на передовой.
– Вот как? – отозвалась Оливия. Натали еще не рассказывала ей о войне, но она видела фотографии Александра в военной форме. Вид у него был бравый.
– Он служил в разведке, – сказала Джилл. – У Эла были страсть к внешней помпезности, эффектным жестам. Будь его воля, он бы возвел замок для винного завода, а не мельницу.
– А кто же решил построить мельницу?
Джилл взглянула на нее и коротко ответила:
– Натали. Она всем и руководила.
– Грег утверждает, что это был Карл.