Сладкое желание
Шрифт:
Грасиэла, ахнув, полностью вернулась к реальной действительности, все еще сидя верхом на коленях лорда Стрикленда. Ее широко раскрытые глаза увидели его – не менее широко раскрытые – глаза, и она поспешно прижала пальцы к своим подрагивающим губам.
Чары развеялись.
Глава 5
Колин сказал самому себе, что этот поцелуй – всего лишь уловка с целью заставить Отенберри подумать, что он, Колин, серьезно увлекся этой женщиной и не желает делиться ею ни с кем. Целовать ее сейчас означало
Вообще-то это означало защищать не только герцогиню, но и Отенберри. Он знал, что его друг отнюдь не обрадуется, если обнаружит ее здесь. Он знал это точно так же, как и то, что ей отнюдь не хочется, чтобы ее пасынок узнал в этой вот женщине ее. Так что уберечь нужно было их обоих. Уберечь от потенциально неприятной ситуации. Он старался для них, а не для самого себя.
А потому он мысленно сказал себе, что ничего в этом поцелуе не было настоящим и что он аж никак на него не подействовал.
К сожалению, он никогда не был искусным лжецом, а уж тем более не умел обманывать самого себя. В действительности этот поцелуй очень даже на него подействовал. Возникшая у него эрекция являлась тому подтверждением.
По правде говоря, за прошедшие годы ему в голову частенько приходили неуместные мысли относительно герцогини Отенберри. Будучи по натуре пылким мужчиной, он считал, что она была как раз в его вкусе. Знойные темные глаза и темные волосы. Тело с красивыми очертаниями и очень даже выпуклыми формами. Когда она что-то говорила, ему казалось, что ее голос как бы ласкает его кожу.
Он, конечно же, старался не давать своей фантазии уж слишком много воли, но…
Он был всего лишь мальчиком, когда впервые увидел ее, и она дала его богатому воображению много поводов разыгрываться в годы его юности, когда он лежал ночью в постели. Он был уверен, что угодит из-за этого после смерти в преисподнюю. Она ведь была мачехой его лучшего друга. А еще она была замужней женщиной и находилась далеко за пределами имеющихся у него реальных возможностей. Чем больше он взрослел, тем лучше ему удавалось отгонять от себя такие мысли.
И вот теперь, целую вечность спустя, она сидит здесь и сейчас верхом на его коленях. И она уже не замужем.
Хотя светловолосые женщины с молочно-белой кожей и васильково-синими глазами считались брильянтами общества и пользовались популярностью, лично он отдавал предпочтение совсем другому типу женщин. Такому, какой в лондонском обществе был отнюдь не распространенным. И герцогиня Отенберри соответствовала его вкусу ну просто идеально.
Он, конечно же, всегда скрывал и подавлял в себе свое влечение к леди Отенберри. Само собой разумеется, ему никогда бы даже и в голову не пришло начать действовать в соответствии со своими импульсами. У него имелась своя собственная честь, и флирт с мачехой его лучшего друга явно противоречил бы имеющимся у него представлениям относительно чести.
Однако сегодня вечером, в тот момент, когда его губы прикоснулись к ее губам, стало уже больше невозможно
Он вкусил ее, и теперь уже никогда не сможет повернуть назад. Сделать все таким, каким оно было раньше, уже не получится. Он хочет ее.
– Никогда не считал тебя эксгибиционистом, Стрикленд, а я ведь знаком с тобой уже много лет, – сказал Отенберри, тем самым невольно напоминая Колину, почему он и Грасиэла вдруг перестали целоваться: она услышала его, Маркуса, голос. Впрочем, именно Отенберри стал ранее причиной того, почему они начали целоваться, но для Колина это было неважно. Важно было то, что из-за Маркуса они остановились. У Колина из-за этого даже возникло желание встать и ударить своего друга.
Граф оторвал взгляд от женщины, сидящей у него на коленях, и перевел его на Отенберри. Тот приподнял темную бровь, желая услышать ответ.
– А я и не эксгибиционист, – сказал Колин в ответ, и это было правдой.
Отенберри показал рукой на то, что их сейчас окружало:
– Тем не менее ты выбрал именно это заведение.
Колин окинул взглядом комнату и на пару секунд уставился на мужчину и женщину, рьяно занимающихся тем, чем он сам очень хотел бы заняться с женщиной, сидящей у него на коленях. Его телу было наплевать на то, кто она такая, – оно жаждало войти в нее.
Переведя взгляд обратно на своего друга, он увидел, что Отенберри снова таращится на Грасиэлу. Ее лицо, к счастью, было все еще скрыто темными густыми волосами, но Отенберри уже протягивал к ней руку, как будто хотел откинуть ее рассыпавшиеся по плечам волосы в сторону.
Колин обхватил Грасиэлу руками за талию и, вставая, приподнял ее вверх и в сторону, так чтобы она оказалась вне зоны досягаемости руки Отенберри. А еще он закрыл ее своим телом и держал ее так, чтобы ее лицо было скрыто от назойливого взгляда Отенберри.
– Позволь нам побыть наедине.
В глазах Отенберри блеснуло понимание, и он, вновь окинув взглядом комнату, произнес:
– Ну ладно, я, пожалуй, найду для себя собственное развлечение.
– И правильно сделаешь.
Колин не стал продолжать этот разговор. Обхватив Грасиэлу руками, он чувствовал, как она дрожит. Ему необходимо увести ее отсюда. Вся эта ситуация стала такой затруднительной, что нужно было побыстрее из нее выпутаться.
Держа женщину за руку, он повел ее прочь из комнаты. Она охотно пошла за ним. Когда они вдвоем вышли в коридор, дверь за ними тихонько закрылась и доносившиеся изнутри звуки стихли.