Сладостная ярость
Шрифт:
Элси в глубине души была с ней согласна, но не проронила ни слова. Трэвис пригласил Нолу, и она не имела права отсылать ее обратно.
— Успокойся, Сэм, ты расстроена, это понятно, но мы не должны отказывать в гостеприимстве той, кого пригласил Трэвис. По правде говоря, мисс Сандоваль может многому тебя научить. Ты просто должна слушать, что она тебе скажет, и запоминать. Она может показаться иногда надменной, но она настоящая леди.
— Как мне все это надоело! — ворчала Сэм. — Да ваша мисс Сандоваль вовсе никакая не леди. Держу пари.
Чес, который очень внимательно прислушивался
— А кто она по-твоему, Сэм?
— Ведьма, вот кто. — И подарила ослепительную улыбку ему и Элси. — Надеюсь, вы заметили, что я стараюсь не чертыхаться.
Элси подавила смешок.
— Мисс Такер будет тобой довольна, Сэм.
Нола, в расстроенных чувствах оттого, что не застала Трэвиса, выплеснула свою досаду на Сэм.
— Боже правый! — воскликнула она высокомерно. — Как это Трэвис терпит тебя в доме? Ты совсем не похожа на девушку и вести себя совершенно не умеешь! — Сморщив свой аристократический нос и глядя на Сэм свысока, она негодующе фыркнула: — Нужно быть волшебником, чтобы сделать из тебя что-нибудь путное. Это все равно что пытаться сделать шелковый кошелек из свиного уха, но каждому известно, что это невозможно. У тебя нет никакой породы!
Сэм тоже сморщила носик, передразнивая свою надменную учительницу, и это получилось у нее очень хорошо.
— Порода бывает у лошадей и скота, так мне говорили. И этому меня учить не надо, мисс Сандоваль. Я думаю, начальник не это имел в виду, когда пригласил вас давать мне уроки.
Из кресла в углу комнаты раздался сдавленный смешок, и Чес тут же удостоился осуждающего взгляда Нолы. Элси, пряча улыбку, поспешила доставить на низенький столик у дивана поднос с чаем и печеньем и вышла из комнаты.
— Что ж, — вздохнула Нола, — мы можем начать с того, что в обществе принято угощать чаем, раз миссис Виллоу соблаговолила приготовить его.
— Миссис Виллоу? — переспросила Сэм. Но сразу же догадалась: — Ах, вы хотите сказать, Элси.
— Не следует обращаться к слугам по имени, мисс Даунинг. А также нельзя допускать, чтобы слуги обращались с вами так же фамильярно.
— Трэвис обращается, — сказала Сэм.
— Этим как раз и объясняется то, что он пригласил меня научить тебя правилам поведения, — последовал высокомерный ответ.
Про себя Сэм подумала: интересно, каким образом собирается Трэвис расплачиваться с прекрасной Нолой за ее труды? Эта мысль крутилась в ее голове гораздо дольше, чем того заслуживала.
Через несколько минут Сэм сидела, держа чашку в руке, отставив мизинец в сторону, как показала ей Нола, и чувствовала себя при этом полной идиоткой.
— Ну что за глупость! — не могла она удержаться, чтобы не съязвить. — Если пить чай таким манером, немудрено попасть себе в глаз пальцем.
— Глупо или нет, но так принято, поэтому учись! — отрезала Нола, терпение которой подходило к концу. — И пей чай маленькими глотками, а не залпом, дорогуша. И прекрати чавкать, будь так добра. Ты похожа на свинью в луже!
— Вы то хорошо знаете, что это такое, — тихо пробормотала Сэм.
Глаза Нолы сузились.
— Ты что?
— Да ничего, — успокоила ее Сэм. — Просто в горле запершило.
— В таком случае откашляйся тихо, как подобает настоящей
Глядя своей наставнице прямо в глаза, Сэм улыбнулась с коварной наивностью.
— Скажите, пожалуйста, мисс Сандоваль, ветры пускать тоже надо тихо или настоящие леди вообще этого никогда не делают?
К огромному удовольствию Сэм, Нола густо покраснела, захлебнулась чаем, начала кашлять и залила весь перед своего платья. Чес в своем углу сложился пополам от смеха, его тело сотрясалось от приступов хохота. Если бы он и хотел прийти Ноле на помощь, он был не в состоянии это сделать. Из коридора, куда выходила дверь гостиной, послышалось радостное фырканье Элси. Это был самый светлый момент, который выпал на долю Сэм за весь неудачный день.
ГЛАВА 12
В тот вечер Трэвис был явно не в настроении. Вернувшись в город, он зашел в скобяную лавку и купил там стекло, чтобы вставить его в разбитое окно в спальне Сэм. И вот это стекло, единственное подходящее по размеру, разбилось, когда его грузили в фургон, а на заказ и доставку нового требовалось недели две.
Итак, он вернулся домой только с грузом досок, мрачно ворчал, смотрел на всех волком. Громко ругаясь, он принялся заколачивать досками оба окна в комнате Сэм. Девушка чувствовала себя хорошо, и Трэвис не хотел, чтобы попытка побега повторилась. Но как бы там ни было, через два часа маленькая комнатка, в которую перестал поступать воздух, нагрелась так, что в ней стало невозможно дышать. Спать там было нельзя.
Эта неудача нисколько не способствовала благодушию Трэвиса. Он вытащил матрас из спальни Сэм, перенес его к себе в комнату и швырнул на пол рядом со своей кроватью.
— Постели свежее белье, — велел он Сэм. Это был единственный способ, который он мог придумать, чтобы не ложиться с ней в одну кровать и не просыпаться утром в ее объятиях. Он мог вполне обойтись и без этого искушения.
Резко дернув головой, отчего ее распущенные волосы медно-красной волной взлетели над плечами, Сэм лукаво ответила:
— Ни за что! Если ты думаешь, что я и дальше буду спать прикованная к ножке твоей кровати, как жалкая рабыня, то жестоко ошибаешься. Вот если сам ляжешь на этот матрас, я с удовольствием застелю твою новую постель.
Терпению пришел конец.
— Сэм, я не желаю, чтобы утренняя сцена повторилась, — процедил он сквозь сжатые зубы. — И не только потому, что это неприлично. Элси, наверное, и через неделю не успокоится. Мы не можем спать вместе, и разговор на этом окончен!
— А я разве против, мистер Красавчик? — дерзко ответила Сэм, сузив свои черные глаза до щелок. — Думаешь, я в восторге от того, что приходится делить с тобой постель? Но на полу спать я отказываюсь!
— Ну хорошо! — загремел он, извергая громы и молнии. — Я сам лягу на этот проклятый матрас. Довольна, дерзкая девчонка, чтоб тебя черти взяли!
У него был такой расстроенный вид, что Сэм чуть не рассмеялась, но по зрелом рассуждении решила не дразнить его.
— И чтобы никаких наручников! Я не могу спать, когда эти штуковины звенят и выворачивают мне руку.
Его глаза горели сине-зеленым огнем, длинные пальцы сжимались и разжимались, словно им не терпелось придушить ее тонкую шейку.