Слава, богатство и тщеславие. В чем реальное значение успеха?
Шрифт:
Если вы врач, вы будете стараться изо всех сил, если вы хирург, вы будете делать все, чтобы спасти пациента, потому что общество помогло вам стать хирургом, дало вам образование, дало вам все необходимое, заботилось о вас с самого детства.
Вот что я имею в виду, когда говорю, что дети должны принадлежать коммуне, а коммуна должна заботиться обо всех. Все, что создано людьми, не будет тайно накапливаться в руках отдельных людей, это будет общим ресурсом. Это будет ваше, это будет для вас, но оно не будет в ваших руках. Тогда у вас не будет повода для проявления амбиций, наоборот, это поможет вам стать более творческими,
Коммуны могут использовать деньги для обмена друг с другом, потому что каждая коммуна не может обладать всеми необходимыми вещами. Она может покупать что-то у другой коммуны, тогда деньги будут использоваться как средство обмена, но между коммунами, а не между отдельными людьми. Таким образом, каждая коммуна сможет продавать другим коммунам то, чего у них нет. И деньги будут выполнять свою основную функцию, но владеть ими будут не отдельные личности, а коллектив. Для меня это основа коммунизма: деньги переходят из рук индивидуумов коллективу.
Но религиям это не выгодно, политикам это не выгодно, потому что тогда вся их игра будет уничтожена. Вся их деятельность основана на амбициях, власти, жадности, похоти. Конечно, странно говорить, что религия существует в основном за счет отнюдь нерелигиозных явлений. Или лучше сказать – за счет антирелигиозных явлений. Они их используют, но на поверхности вы этого не замечаете. Вы видите лишь благотворительность, вы не видите корни этой благотворительности. А почему возникает потребность в благотворительности? Почему должны быть сироты, почему должны быть нищие? Во-первых, почему мы позволяем людям быть нищими или сиротами? И во-вторых, почему люди так стремятся заниматься благотворительностью, отдавать деньги, отдавать всю свою жизнь на благотворительность и на служение бедным?
На поверхности все кажется правильным потому, что мы живем в этой структуре уже очень давно, иначе все это было бы абсолютным абсурдом. Ни один ребенок не останется сиротой, если о детях будет заботиться коммуна. И если коммуна будет владеть всем имуществом, тогда не будет и нищих, мы все будем делиться тем, что у нас есть. Но тогда у религий не останется источника, которым они могут пользоваться. Не будет бедных, которых они могут утешать, не будет богатых, которым необходимо избавляться от чувства вины. Именно поэтому религии так сильно против меня. Я словно вскрываю красивые мраморные могилы и вытаскиваю оттуда скелеты. Никто не хочет их видеть. Люди боятся скелетов.
Один из моих друзей был студентом в медицинском колледже. Я несколько раз останавливался у него во время моих путешествий. Если мне нужно было переночевать в каком-то месте, то вместо того, чтобы торчать на станции, я останавливался в общежитии, в комнате этого студента. Однажды вышло так, что поздно ночью мы беседовали, затрагивая разные темы, и разговор зашел о привидениях. Мы с ним пошутили, сказав:
– Они есть на самом деле. Странно, что вы никогда их не видели.
В комнате было еще примерно пятнадцать студентов, и они в один голос сказали:
– Нет, мы не верим в привидения. Мы вскрыли уже столько трупов, и ни в одном не нашли ни одной души. Нет никаких привидений.
Тогда вместе с моим другом мы решили устроить розыгрыш. В хирургическом кабинете было много скелетов, а рядом была операционная, где делали вскрытия, когда попадался какой-нибудь нищий, или какой-нибудь самоубийца. Это был большой город, столица штата. Комнаты были соединены. В одной стороне зала лежали скелеты, в другой – множество трупов, которых использовали для различных целей. Кто будет беспокоиться о нищих? Когда было время, преподаватели проводили вскрытие и делали заключение о том, как человек умер.
Я сказал своему другу:
– Сделай вот что: завтра вечером ляг на каталку в комнате, где лежат трупы, а я приведу туда твоих друзей. Когда мы войдем, ты просто сядь. Вместо лежачего положения прими сидячее.
Все было очень просто, не должно было возникнуть никаких трудностей. Он согласился. Но проблемы все же возникли… Мы пришли в хирургический зал, а мой друг в это время лежал на каталке. Когда мы вошли, он сел. Всех охватила дрожь. Они не могли поверить своим глазам, что мертвец вдруг сел!
Но возникла реальная проблема, потому что самый настоящий мертвец вдруг сел! Мой друг, притворявшийся привидением, вскочил и закричал:
– Привидения существуют! Посмотрите на это тело!
Произошла ошибка, тот мужчина был просто в коме. Санитары привезли его посреди ночи и оставили среди мертвых тел. Когда он пришел в сознание, он встал. Услышав же голоса людей, он подумал, что уже утро и пора встать и выяснить, что происходит. Даже я поначалу не мог понять, что случилось, ведь, желая подшутить над студентами, я отправил в комнату только одного человека. Но откуда взялся этот второй? Мы выбежали вон из комнаты, но мужчина вдруг закричал:
– Подождите, я живой! Почему меня сюда привезли?
Мы закрыли дверь, заявив:
– Это не наше дело, – и ушли. Было трудно убедить моего друга, который лежал на каталке, что привидений не существует, что другого человека привезли туда по ошибке.
– Больше никогда! – заявил он. – Хорошо, что он встал, когда вы вошли в комнату, потому что, если бы он встал, когда я лежал там один, я бы умер со страху! Я бы этого не пережил.
Если вы хотите докопаться до корней, которые выглядят не всегда привлекательно, которых никто не хочет видеть… Вот почему такие слова, как «секс», «смерть» или «деньги», становятся табу. В них нет ничего, что нельзя было бы обсуждать за обеденным столом, но мы похоронили их очень глубоко и не хотим, чтобы кто-то их откапывал. Мы боимся. Мы боимся смерти потому, что знаем, что умрем, а умирать вовсе не хочется. Мы не хотим прямо посмотреть на это явление. Мы хотим жить в состоянии, словно «все остальные умрут, но только не я». Верить в то, что «я не умру», – это нормальная психология каждого из нас.