Слава
Шрифт:
Однажды теплым июльским вечером на домашнем приеме Майлз стоял в кругу гостей, любовавшихся праздничным салютом, который хозяин устроил в честь дня рождения жены. Хозяин был граф. Среди гостей были три члена парламента, две кинозвезды, несколько популярных телеведущих, повар, который редко заходил на кухню, но зато владел целой сетью ресторанов, и игрок в гольф, недавно выигравший международный турнир. Майлз разговорился с майором Йорком, которого он часто видел на подобных раутах. Обычно его называли просто Майор, словно у него не было имени. У Майора имелись сведения о жизни Майлза, и он проявил жгучий интерес к его профессиональной
– Идет настоящая война, – сказал Майор. – Нам надо быть начеку.
Вспомнив, как это называется, Майлз спросил:
– Выходит, вы вербуете меня?
– В общем, да, – улыбнулся Майор.
Майлз представил себя с горящим крестом в руках. Майор чем-то напомнил ему отца.
Они договорились, как будет передаваться информация и где надо получать инструкции, и Майор вернулся на лужайку – досматривать чудеса пиротехники. Майлз почувствовал себя сильным и счастливым, благодаря своей новой тайне.
Тени успокоились, музыка затихла. Элейн потихоньку исчезала. Майлз мог вызвать ее, как вызывал мальчишкой, закрывая глаза и представляя, что она сидит на стуле между родителями, улыбается и дотрагивается до интимного места. Она всегда пропадала, не спрашивая его согласия, когда он переставал в ней нуждаться.
Он встал и подошел к креслу, стоявшему в углу комнаты. Там сидел Гоуер и внимательно глядел на него; губы мертвеца кривила предсмертная усмешка. Майлз присел на корточки и вгляделся в его лицо.
– Ну и кто же послал тебя? – спросил он. – Впрочем, можешь не говорить, я и сам знаю. – Он ободряюще похлопал Гоуера по руке, потом ушел в крошечную кухоньку и начал молоть кофе. Как всегда после приема героина, он ощущал спокойствие, какую-то отстраненность и приятную пустоту. Потягивая кофе, Майлз думал, что надо бы на время уйти от этих дел. Но оставалось одно обязательство, которое следовало выполнить во что бы то ни стало, хотя оно и было сопряжено с риском.
Он назначил встречу Лауре Скотт.
Глава 28
– Может быть, он блефует, – сказала Лаура. Дикон покачал головой, слушая длинные гудки на другом конце провода. Он подождал еще немного и повесил трубку.
– Не думаю. – Дикон пытался дозвониться Виву уже второй день. – Ему нужны деньги и мое молчание. Если бы ему вздумалось убить меня, я бы еще мог это понять. Но я не понимаю, зачем он пытается залечь на дно: он все равно не сможет долго скрываться. Может быть, ему удастся спрятаться от меня, но не от Архангела.
– Что ты собираешься делать?
– Пойду его искать.
– Сейчас? – Она заранее знала ответ, но ей не хотелось, чтобы он уходил.
– Сейчас самое время.
Лаура проводила его до двери, потом вернулась к окну и стала смотреть,
Дикон в это время обдумывал предстоящую вылазку в гетто. Теперь в чем-то было легче, но в чем-то и опаснее. Каждый год здесь проводился карнавал: гетто словно опускало подвесной мост, и улицы заполнялись танцорами, ансамблями, ряжеными, зрителями, полисменами, карманниками, пьянчугами, либералами, рабочими, местными лидерами и торговцами, открывающими здесь на эти дни мелкие лавчонки. Года два-три назад во время карнавала погибло несколько человек. Пару раз были даже общественные беспорядки. Дикон знал, что карнавал – хорошее прикрытие. Но, с другой стороны, в полумиллионной толпе развлекающихся людей, среди гама и шума нападение тоже может пройти незамеченным.
Уже за милю от гетто стали заметны первые признаки празднества: закрытые для машин улицы, полицейские кордоны вокруг процессий, шумное уличное веселье. Дикон выбрал самое подходящее время: три часа дня это слишком рано для серьезных беспорядков, если они будут спровоцированы и на этот раз, и достаточно поздно для того, чтобы карнавал немного поутих. Он шел между группами веселящихся людей в сторону центра, то пробираясь переулками, то выходя на центральные магистрали, изо всех сил стараясь походить на праздного гуляку.
В глубине гетто улицы были запружены народом, потоки людей в пестрых костюмах пели; танцевали, играли; там и сям над толпой виднелись дети, гордо восседавшие на плечах отцов. Воздух был наполнен удушливой вонью от сгоревшего угля, сладковатым запахом марихуаны и испарениями от пивной пены. Отовсюду слышались смех и громкая музыка. Группы подростков шныряли в толпе, точно акулы.
Ближе к кварталу, где жил Вив, стало тише, словно здесь был эпицентр тишины, вокруг которого располагались сужающиеся концентрические круги шума. Приблизившись к дому, Дикон замедлил шаг и незаметно огляделся. Мимо него прошли негры, неся на плече громоздкие стереосистемы, как солдаты носят военное снаряжение. Однако здесь не было того оглушающего рева, который царил в сердце карнавала, ближе к окраинам. Музыка то становилась громче, то снова затихала. Торговцы наркотиками сбывали свой товар в открытую.
Дикон прошел мимо подъезда на поперечную улицу и присоединился к группе встречных людей. Он надеялся под их прикрытием повернуть за угол и снова пройти мимо двери. Проходя в первый раз, он заметил сквозь полуоткрытую дверь пустую лестницу. Во второй раз – то же самое. Приняв задумчивый вид, он отделился от толпы, не спеша повернулся, поднялся по ступенькам и толкнул дверь в коридор. Там никого не было. Уходя, Вив обычно накладывал на дверь щеколду и вешал замок. Сейчас дверь была не заперта.
Дикон быстро пересек коридор, мгновенно открыл дверь, вошел, захлопнул ее и сразу же отступил в сторону. Как и в первое его посещение, в комнате царил полумрак. Когда глаза Дикона освоились с темнотой, он увидел Вива и сразу понял, что тот мертв.
Вив лежал вверх лицом на тренажерной скамейке. Казалось, он хочет выжать большой вес – мускулы бедер напряжены, спина слегка выгнута – вот сейчас он с коротким стоном поднимет перекладину вверх. Но его руки не готовы к этому – они безвольно висят по сторонам тела, а перекладина лежит на его горле.