Слава

Кертис Джек

– Это был ваш уголок, твой и Мэгги.

– Не имеет значения. – Дикон достал сумку и ждал, когда она выйдет.

– Так ли это?

– Думаю, что да.

Дом все еще блестел, хотя Дикон покрасил его месяц назад. Белая обшивка, зеленая крыша из дранки, внутри – белые стены с репродукциями Боннара, Сезанна и Модильяни в самодельных рамах. Над лампой для чтения висит оправленная в рамку карта Англии. Диван и два подержанных кресла покрыты мягкими серо-бордовыми покрывалами.

С одной стороны располагалась бело-голубая кухня, с другой – маленькая спальня: овечьи шкуры на полу, дубовый платяной шкаф, кровать с латунными украшениями на спинках, кувшин и кружка.

Двери были закрыты, и за несколько недель воздух

в комнатах раскалился до предела.

Дикон включил холодильник и переложил в него привезенную еду.

– У меня остался один час, – сказал он. – Я постараюсь вернуться завтра утром. Может быть, мы поживем здесь пару дней и решим, что делать дальше. Завтра я буду знать больше. – Он договорился встретиться с Архангелом в этот вечер, и теперь ему предстояло еще два раза проделать за рулем четырехчасовой путь – до города и обратно. Но что поделаешь – Лауре нельзя было оставаться в Лондоне.

– Ради Бога, будь осторожней, – сказала она.

– Я вернусь завтра до полудня. – В такое заверение мог поверить только ребенок, и Дикон добавил: – Если меня не будет к этому времени, свяжись с Филом Мэйхью.

Он показал ей дом. Потом они пошли на прогулку, и Дикон пропустил Лауру вперед, чтобы она сама выбирала, куда и каким шагом идти. Инстинкт повел ее к пляжу и дальше по тропинке, ведущей на утес. Она остановилась на том самом месте, где всегда останавливалась Мэгги. Дикон внутренне приготовился, ожидая, что это потрясет его, но предвкушение оказалось сильнее реальных ощущений.

– Что про вас говорили? – спросила Лаура. – Друзья и все прочие. Что вы – идеальная пара?

– Не знаю, считали ли так другие, но сами мы говорили это.

– И это соответствовало действительности?

– Не совсем так – мы называли это иначе. Мы любили нашу жизнь – нам нравилось одно и то же, одни и те же места. Нам не надо было искать счастья – так или иначе, оно всегда было в нас. Никто не тянул одеяло на себя, и мы всегда оставались самими собою без особых усилий. Потому что мы доверяли друг другу в истинном смысле слова.

– Это правда?

– Про истинный смысл слова?

– Про доверие.

Дикон пожал плечами.

– Конечно. Я же сказал.

На том месте, где они стояли, крутой подъем заканчивался. При логическом размышлении Дикон мог понять, что здесь сделал бы остановку любой: отсюда открывался самый красивый и самый высокий вид на океан. Здесь можно было перевести дыхание, особенно если тебя душит астма.

Лаура пошла вперед, ветер доносил до Дикона ее слова.

– Я не так хорошо знала Мэгги, как ты думаешь. Мы познакомились, когда я была на втором курсе, а она уже закончила обучение – сначала в Вассаре, потом в Св. Хильде. У нее была машина и небольшой домик в Порт-Мидоу – как у взрослой. Было ясно, что она из небедной семьи, понимаешь? Ее снабжали из неистощимых семейных фондов, а я в то время была довольно тесно связана с коммунистами, и было не похоже на то, что нам написано на роду подружиться. Как ни странно, мы подружились. Эта была не та дружба, которая все время растет и углубляется, скорее, это было продолжительное знакомство, но мы часто и подолгу виделись. Думаю, больше всего мне нравилась в ней ее независимость. Создавалось впечатление, что Мэгги была счастлива, когда ее приглашали в компанию, но не переживала, когда про нее забывали. Она часто пропадала на три-четыре дня, и никто не знал, куда и зачем; потом она возвращалась. В этом не было ничего особенного – просто у нее была своя жизнь, в которой Мэгги чувствовала себя легко и непринужденно. Взрослая жизнь, понимаешь? То же и с мужчинами. Ты ведь это хотел услышать, да? Что мы здесь делаем?

– Иди вперед, – сказал Дикон. – За этим поворотом тропинка станет ровнее. Да, я хотел услышать именно это.

– С мужчинами она держалась на серьезной ноге, но не позволяла себе увлекаться. Впрочем, я могу и ошибаться,

это мои личные впечатления, а я тогда была молода, да и люди с годами меняются, не в пример мне. – Дикон ничего не сказал. – По крайней мере, так мне кажется. Ее связи не были тривиальными, не было в них и истеричности. Я помню несчетные ночи, которые провела с термосом кофе у своих подруг, снедаемых любовью и желанием, отговаривая их от самоубийства. Несколько раз подруги выручали меня саму из аналогичной ситуации. Но с Мэгги такого не случалось. Она отдавалась своему увлечению, пока оно длилось, и сразу же забывала про него, едва оно кончалось. Помню, меня удивляло, где она этому научилась. В моем рассказе Мэгги выглядит такой гармоничной и сдержанной, правда? Мне кажется, это то, что больше всего врезалось мне в память. Не знаю... ведь были же у нас и сумасшедшие вечеринки, и пьяные прогулки в лодках, и всякое такое; иногда мы даже упивались «до положения риз», если ты понимаешь, что я имею в виду. Впрочем, она никогда не ела много; эта привычка потом изменилась?

– Нет.

– Пожалуй, мне больше нечего о ней рассказать.

Он резко ускорил шаг и тронул ее за локоть.

– Нам пора возвращаться.

– Ты иди, – ответила она, не глядя на него.– А я еще погуляю.

– Примерно через полмили тропинка выведет к бухте.

– О'кей. – Она бы нашла дорогу и без его объяснений.

Он снова тронул ее за руку, уже тверже, но она не обернулась.

– Не надо, – сказала она. – Ты не виноват.

Дикон вернулся к машине, размышляя о том, чего ей стоило рассказать ему все это; он подозревал, что многого, но это его не остановило: он хотел знать о Мэгги все. Джон никак не мог привести в порядок свои чувства. Лаура почти все время была с ним, начиная с первого таинственного звонка, после которого она сожгла свое желтое платье. Они занимались любовью. В последние два дня она была так напугана, что было трудно определить, насколько она зависит от него. А может, и не надо определять.

...Когда Дикон дождался звонка Архангела, они поехали к ней на квартиру, чтобы упаковать ее вещи. Она нигде не чувствовала себя в безопасности. Когда Дикон уходил на встречу с Филом Мэйхью, Лаура выдернула телефонный шнур из розетки. Спускаясь вниз, Джон услышал щелчки запираемых замков. Мэйхью вообразил, что у него с Диконом есть какие-то секреты, и не захотел разговаривать в присутствии Лауры. Впрочем, Дикону и самому не хотелось приводить его к ней.

Автомобиль был запаркован с нарушением правил, рядом с перекрестком. Едва Дикон забрался внутрь, как Мэйхью протянул ему сверток.

– Знакомство с тобой чертовски опасно. Зачем тебе нужна эта дрянь?

– Я думал, что и ты сможешь узнать что-нибудь новенькое о той квартире.

– Теоретически – под семью замками.

– А на практике работает система «ты – мне, я – тебе». Ты знаешь парня по имени Маркус Архангел?

Мэйхью, казалось, удивился и в то же время заинтересовался.

– Ты связался с плохой компанией.

– Ты хорошо его знаешь?

– Довольно хорошо. Голыми руками его не возьмешь.

– Похоже, он скоро попадется.

– На этом? – Мэйхью выразительно взглянул на сверток в руках Дикона. – Ты сумасшедший. Это невозможно, Джон, даже и не думай. Нам бы очень хотелось засадить Архангела за решетку, но очевидно, что в тюрьме он опасней, чем на свободе. – Мэйхью заметно волновался. – Джон, это уже решено. Мы несколько месяцев ходили по лезвию бритвы, выслеживая этого парня, а теперь ты хочешь, чтобы я схватил его и упрятал в каталажку, как обычного уличного торговца. Кроме того, нам всем ведено держаться от него подальше, иначе начнется война в гетто. Я готов поверить, что ты не знаешь, какие ставки в этой игре, но, помимо всего, он не в твоем весе. Иди домой и забудь об этом. – Мэйхью протянул руку к свертку, но он был вне пределов его досягаемости.