Славная Мойка — священный Байкал
Шрифт:
За Андрюшкой гнаться долго не будут, потому что мяч-то все же не у него, а на виду. Кроме того, чтобы Андрюшке легче было убегать, портфель его на время операции доверяется Томашевской, которая стоит тут же, за углом школы. Я вытаскиваю нитку, пока мяч не повиснет около нашего окна, заматываю нитку за оконную задвижку и либо успеваю убежать, либо остаюсь в запертом классе, потому что семиклассники, конечно, в школу ворвутся. О том, как вернуть ключ на место в учительскую, мы пока не думали.
План Нине очень понравился. Она сказала,
— Мы тоже так думаем, — сказал Андрюшка.
— А может, я буду внизу? — спросил я.
— Нет, — сказала Нина. — Ты, Митя, будешь наверху, это опасней.
— Это почему же опасней? — спросил Андрей.
— Так уж. Опасней.
— Мне тоже могут накостылять, — сказал Андрей.
— Могут. Еще как могут, только ты бегаешь быстро… А тебе точно накостыляют, — шепнула она тихонько мне, когда Андрей привязывал сетку к нитке. И глаза ее снова стали большими и круглыми. Не нравилось мне это.
Ключ я добыл довольно легко. Я вошел в учительскую, будто за мелом, хотя уроки уже кончились, но завуч в это время распекал каких-то малышей и внимания на меня не обратил, только кивнул. Наш ключ лежал на столе, покрытом сукном, среди других ключей, я сгреб его незаметно и еще, поискав для виду мел, сказал, что найти не могу.
— Значит, у тети Маши возьми, из кладовой, — посоветовал завуч.
— Хорошо, — сказал я и побежал в класс.
Семиклассники уже сложили кучей свои пальто на скамейку и, съежившись от мороза, спорили, кому с кем играть. Мяч у них был хороший — это и отсюда, с третьего этажа, было видно.
Андрюшка с Ниной прошли мимо семиклассников и посмотрели вверх на мое окно. Я им помахал рукой. Они мне тоже помахали. Нина взяла у Андрюшки портфель и отошла подальше.
Андрей стал подходить прямо под окно, мне уже было его не видно, и я решил, что надо окно раскрыть. Оно у нас на зиму не заклеивалось, чтобы быстро проветривать. Я открыл раму и лег животом на подоконник. Стало холодно, но зато все видно. Нитку я держал в руках. Снизу к нитке уже подходили малыши и даже подергивали, но Андрей стоял рядом и малышей отгонял. Авоська лежала на земле, чтобы было не так заметно.
Семиклассники начали игру, забегали под окном. Играли молча, норовили побольше толкаться и побольше бить по мячу, видно, все продрогли. Андрюшка стоял около нитки и еще к мячу не выскакивал ни разу — семиклассники пока что не устали и держались за мяч цепко — аутов не было.
Мне скоро надоело смотреть, как они гоняются, и я тоже замерзать стал, но тут во дворе что-то бахнуло, я глянул в ту сторону и увидел Нинку, которая стояла у стены, держа в руках перегоревшую лампочку. Нинка бахнула второй раз и замахала мне руками над головой и запрыгала. У ног ее стояли два портфеля.
— Тащи! — вдруг услышал я снизу голос Андрея, но не сразу сообразил. А когда сообразил, то чуть не свалился с подоконника. Я дернул за нитку, тут же
Потом я глянул вниз, увидел качающийся в авоське мяч, и под ним подпрыгивающих и орущих семиклассников. Андрей бежал через двор, а за ним гнались двое; Нины с портфелями не было.
Мяч качался около второго этажа. Семиклассники, зайдя под самую стену школы, кидались вдоль нее ледышками, старались попасть в авоську — прямо кидать боялись — сразу за мячом было стекло.
Я подумал, что, может, так его лучше и оставить висеть, но тогда его можно было достать из окна ниже, а что там за классы — кто их знает! Я подтянул мяч повыше, совсем под наш подоконник.
Ледышки стали летать мимо нашего окна. Я положил мяч на карниз, прикрутил нитку и быстро закрыл окно. Крика семиклассников внизу сразу не стало слышно.
В коридоре было тихо. Но когда я хотел уже повернуть ключ, в конце коридора раздался топот, я быстро закрылся и вынул ключ. Семиклассники подбежали и стали дергать ручку. Они кричали, что из меня сделают котлету, бифштекс, и свиную отбивную, и шашлык. А из носа — винегрет.
Потом они решили узнать — тут ли я. Они стали карабкаться друг к другу на плечи и заглядывать в стекло, что над дверью. Но я тихонько прилип к стене, и они увидели только свой мяч, привязанный на морозе за окошком, чтобы в тепле не испортился. Тогда они снова взвыли и стали рвать дверь.
В это время я услышал зычный голос — это пришла тетя Маша. Тетя Маша лицом очень походила на Петра I, но роста была совсем маленького — будто Петр ушел по пояс в землю. Но осанка и взгляд у нее были точно как у Петра. Даже усы у тети Маши не то чтобы пробивались, а можно сказать, пробились. И властная была она тоже, как Петр I.
— А ну, из школы, архаровцы! — сказала она. Ей даже не нужно было никого звать на подмогу.
— Да он тут! Закрылся! — кричали семиклассники. — Наш мяч утащил и закрылся!
— Кому сказала?!
Я услышал какой-то тяжелый шум, будто работал бульдозер.
— Да, теть Маш!..
Она их выгребла из коридора, как совком. А потом вернулась к двери. Зазвенели ключи. Но я-то знал, что надо говорить.
— Спасибо, тетя Маша, — сказал я. — Вы всегда за справедливость.
— Выходи!
— Вы всегда за справедливость и за слабых… — повторил я. — Вот за Анджелу Дэвис… Я знаю…
Тетя Маша любила общие митинги. После них она бывала под впечатлением. Остановит кого-нибудь из учителей за рукав, смотрит вверх и спрашивает:
— А он, бедняжка, все сидит?..
— Кто?
— Да Манолис… — говорит тетя Маша и, тяжело вздохнув, уходит по коридору — юбка до земли, ног не видно, ну точь-в-точь как Петр I по пояс в воде.
— Выходи! — сказала она. — Окна бы перебили — кому отвечать?! Герой — штаны с дырой! Погоди… Узнаю — ушли ли…