Славься! Коронация «попаданца»
Шрифт:
— Хорошо, Ваше Императорское Величество.
— Так, — задумался Александр. — Осталось определиться с датой. Предлагаю первое ноября 1868 года. Кто-нибудь возражает? — Он обвел взглядом присутствующих и подытожил: — Значит, на этом числе и остановимся. И переходим к следующему вопросу — коронация. Я надеюсь, все присутствующие в курсе того, что Петр Шувалов, убегая из России, прихватил с собой императорские регалии. Прошу высказывать по этому вопросу свои соображения. Что делать будем?
— Ваше Императорское Величество, может быть, стоит воспользоваться шапкой Мономаха? Заявив, что это более древняя традиция, и подчеркнуть тем самым преемственность от Рюриковичей? — подал голос Дмитрий
— Дмитрий Алексеевич, но ведь шапка Мономаха — это не императорская, а царская регалия! — возразил Тимашев. — Не даст ли это повода нашим противникам говорить, что Его Императорское Величество отказался от короны Императора, возвращаясь к старым царским традициям?
— Верно, Александр Егорович, нам нельзя давать такие поводы. Империя должна двигаться только вперед.
— Ваше Императорское Величество, — взял слово фон Валь, — а может, нам попробовать найти Шувалова? Думаю, мы сможем убедить его нам все вернуть.
— Для начала нам нужно его найти. Я убежден, что Великобритания причастна к его исчезновению. Или, может быть, вы знаете, где его искать?
— Не знаю, но догадываюсь. Убежден, в Европе его нет. По косвенным данным, которые мы собрали, он смог уехать с довольно значительной суммой денег. Зная характер Петра Андреевича, он вряд ли засел в какой-нибудь глуши. За пределами Европы мест, где можно жить на широкую ногу, немного. И затеряться в тех местах весьма затруднительно. Я предлагаю направить несколько экспедиций.
— Вы можете обозначить сроки?
— Со сроками сложно. Боюсь, что раньше чем через год, у нас никаких результатов не будет.
— Ясно. — Александр задумался и спустя минуту прервал гробовую тишину кабинета: — Безусловно, отправляйте экспедиции. Снабдите их всем необходимым. А мы поступим следующим образом — я доверю Овчинникову [6] изготовление новых регалий. Это займет время…
Беседовали еще достаточно долго. Лишь под самый конец, когда все участники безмерно устали, дискуссия добралась до весьма любопытных и, казалось бы, малозначительных вещей, как именование и состав Императорской фамилии. В частности, Александр заявил, что считает необходимым вообще упразднить категорию фамилии для императорской династии, оставив именование представителей только по имени-отчеству. А в династических книгах вернуться к древней традиции указания наиболее влиятельных марок, которые и будут заменять собственно фамилию. Таких прецедентов в истории было очень много. Например, Карл Смелый Бургундский или Михаил Ярославич Тверской и так далее. Поэтому никто в Государственном совете особенно возражать не стал. Да и какой смысл перечить Императору в таких бессмысленных деталях? Пусть тешится себе на здоровье. Хоть кактусом пусть называется, лишь бы быстрее конец этого затянувшегося совещания.
6
Овчинников Павел Акимович — крупнейший российский ювелир XIX века. По сюжету книги возглавил в качестве руководителя Московский ювелирный центр и ювелирное училище, предназначенные для валовой обработки африканских алмазов.
Увидев, что совет уже окончательно «спекся» и потерял боевой дух, Александр решил продолжить тему реформирования Императорской фамилии и вынес на обсуждение изменение ее состава. В частности, предложил оставить в ней только императора, императрицу, вдовствующую императрицу, братьев и сестер императора да его детей. Всех остальных же выводить просто в отдельный светлейший княжеский род Романовых. Этим шагом Александр
Зачем это было сделано? Дело в том, что на содержание Великих князей Империя тратила весьма значительные деньги, а толку с них не было практически никакого. Мало того, они еще умудрялись подрывать экономику, пользуясь своим высоким положением в ходе широко распространенных финансовых авантюр.
Сохранялся, правда, и обратный механизм. То есть возведение того или иного светлейшего князя Романова в состав августейшей фамилии, в случае если право наследования переходило к нему. Правда, по большому счету и этого делать не стоило, но Саша решил бросить небольшую «косточку» весьма погрустневшему Константину Николаевичу. Дядя был решительно недоволен последним пунктом, обсуждавшимся на Государственном совете, но держался, так как понимал, что Александр в своем праве. Да и вообще, после того как он ввязался в ту авантюру с Шуваловым, Константин Николаевич никак не мог поверить, что избежал наказания. Теперь же, слушая племянника, обретал вместе со злостью некое упокоение, восприняв столь неприятный для себя шаг карой за былые проступки.
Впрочем, даже несмотря на осознание своей вины, Константин Николаевич смотрел обиженно и выглядел надутым. Хотя, конечно, не перечил, ибо отлично понимал, что получил этот удар за дело.
ГЛАВА 2
Когда участники заседания Государственного совета наконец разошлись, Великий князь подошел к Императору, все еще просматривающему какие-то бумаги, и посмотрел на него. Ему хотелось что-то сказать, но слова никак не подбирались. Саша мельком взглянул на дядю, вежливо кивнул секретарю на бумаги, встал и приглашающим жестом указал Константину Николаевичу на балкон. И они вышли молча, прикрыв за собой двери.
На улице был легкий мороз, но что Константину, что Александру он казался всего лишь свежестью после душного зала со спекшимся от долгого заседания воздухом.
Великий князь оперся о поручень балкона и молча стал наблюдать за тем, как внизу, во дворе идет суета слуг, подготавливающих экипажи к отъезду. Саша также подошел к балюстраде, глянул туда, ухмыльнулся, повернулся и, опершись на него поясницей, начал разговор:
— Дядя, вы, как я вижу, обижены.
— Что вы, нет, совсем нет, скорее удивлен. Мне казалось, что вы меня простили. Все так неожиданно, — слегка пожал плечами Великий князь.
— Дело не в прощении и не в обиде. Дело в нас с вами, в нашей крови. — Константин Николаевич недоумевающе посмотрел на племянника. — Как бы это лучше объяснить? Хм.
— Вы боитесь того, что я ваши слова кому-то передам? Можете говорить открыто, мне уже ничего не остается, как всецело отдать себя служению Отечеству, дабы обеспечить своих детей и внуков достойной жизнью. — Константин Николаевич усмехнулся. — Иного вы мне и не оставили.
— Но ведь они и сейчас не бедствуют, — слегка настороженно спросил Саша.
— Вот именно, сейчас. Не знаю, что вы задумали, но я вас боюсь. Знаете, иногда мне кажется, будто вы ненавидите всю нашу фамилию.
— Об этом я и хотел поговорить. Вы правы, я очень негативно отношусь к Романовым, и на то есть причины. — Константин встал вполоборота и со всем вниманием приготовился слушать племянника. — Вы ведь уже понимаете, что тогда на мое десятилетие произошло нечто необычное. Что-то, из-за чего я разительно изменился и стремительно повзрослел.
— Да, об этом говорят многие, но в большинстве случаев это только досужие разговоры и сплетни. А что там на самом деле произошло?