Славяне накануне образования Киевской Руси

Рыбаков Борис Александрович

В этой связи уместно поставить вопрос о назначении подобных городищ. П.Н. Третьяков, обнаружив на близких Колочинскому городищу памятниках Смоленщины прокопанные в центре площади круги, пришел к выводу, что это были городища-святилища. Не исключая это предложение, мы все же не можем счесть его вполне удовлетворительным [233] . Трудно представить себе, чтобы население, видимо подвергавшееся постоянной военной угрозе и вынужденное возводить мощные оборонительные сооружения, строило эти городища, прежде всего, как храмы. Колочинское городище, например, не имеет следов каких-либо культовых построек. Так же как и Тушемлинское городище и подобные ему, оно было в основном крепостью. Конечно, в некоторых случаях на них могли быть установлены идолы, в воображении древнего населения способствующие неприступности городищ. Например, святилища типа Арконы были мощными крепостями-убежищами. Там под покровительством своих божеств скрывалось население в период опасности. Чем больше выстаивала крепость, освященная присутствием божества, тем больше возрастала святость этот места. Городища, возникнув из-за практических нужд, обусловленных опасностями, изобиловавшими в эпоху переселения народов, когда многие племена пришли в движение, со временем могли стать народной святыней.

233

П.Н. Третьяков. Городища-святилища левобережной Смоленщины. — СА, 1958, № 4, стр. 170–186. О новых памятниках подобного же типа на Смоленщине, см. статью Е.А. Шмидта «Некоторые археологические памятники Смоленщины второй половины I тысячелетия н. э.» в настоящем томе.

Таким образом, раскопки городища Колочин I отражают этапы каких-то инфильтраций племен в чуждую им среду — во всяком случае в культурном отношении. Мы имеем в виду смену зарубинецкой культуры памятниками середины I

тысячелетия н. э. и затем роменско-боршевский этап. Генетическая связь предшествующего населения с более поздним, сменившим его в результате нападения и разгрома, основываясь на несходстве керамики и жилищ побежденных и победителей, представляется более чем сомнительной. На юге, в Среднем Поднепровье, открытые селища типа Пеньковки (урочище Молочарня), близкие по времени Колочинскому городищу, содержат совершенно иную керамику [234] . Существенно отличается керамический комплекс с западноукраинских памятников того же времени [235] . Другие селища, у с. Корчака, раскопанного И.П. Русановой, или ранние слои поселения в Луке-Райковецкой, раскопанного В.К. Гончаровым, по ассортименту керамики более близки нашим находкам [236] . Совершенно явно недалеко время, когда памятники середины I тысячелетия н. э., представляющиеся в настоящее время исследователям в виде некоего культурного монолита, будут расчленены. Уже сейчас намечаются не только разные локальные варианты одной культуры, но и совершенно разные культурные группы. Подкурганные захоронения на Житомирщине и «поля погребений», обнаруженные на Смоленщине Е.А. Шмидтом, подкурганные роменско-боршевские могилы и грунтовой могильник в Волынцеве — все это не одно и то же [237] .

234

Д.Т. Березовец. Славянские поселения в устье Тясмина. — КСИА АН УССР, вып. 8, Киев, 1959, стр. 40.

235

В.В. Аулiх. Основнi результати археологiчного дослiдження древньоруського селища в с. Рiпiв, Львiвськоi области. — Диссертацiйний збiрник, Киiв, 1958, стр. 35, табл. I.

236

В.К. Гончаров. Райковецкое городище. Киев, 1950. стр. 11; Нариси стародавньоi iсторii УРСР, Киiв, 1957, стр. 366, рис. 4; I.Г. Шовкопляс. Археологiчнi дослiдження на Украiнi. Киiв, 1957, стр. 279, рис. 2.

237

С.С. Гамченко. Пятилетие археологических исследований на Волыни (1919–1923); статья Е.А. Шмидта. «Некоторые археологические памятники Смоленщины второй половины I тысячелетия н. э.» в настоящем сборнике; П.П. Ефименко и П.Н.Третьяков. Древнерусские поселения на Дону. — МИА, № 8, 1943, стр. 82 и сл.; Д.Т. Березовець. Дослiдження на територii Путивльского району, Сумськоi областi. — Археологiчнi пам’ятки УРСР, т. III, Киiв, 1952, стр. 248–250; И.И. Ляпушкин. К вопросу о памятниках волынцевского типа. — СА, XXIX–XXX, 1959, стр. 58–83.

Замкнуто жившее без торговли и культурного обмена население, оставившее Колочинское городище, совсем не соответствует облику славян-землепроходцев, которые, по сведениям Прокопия и Иордана, в VI в. воевали чуть ли не под стенами Константинополя. Вряд ли тот факт, что памятники типа Колочина I встречаются единицами, соответствует сведениям о бесчисленных племенах древних славян-антов, о которых говорят письменные источники. В то же время жилища и лепная керамика памятников Среднего Поднепровья типа ранних поселений Пеньковки во многом имеют сходство с землянками и рядом форм посуды некоторых черняховских памятников раннего облика, как, например, на поселениях в Ломоватом I и в прибрежной части в Лесках, а также поздних, подобных исследуемому в Журавке Ольшанской. В таком случае можно говорить о постепенном развитии, сложной и длительной эволюции культуры местного древнеславянского населения. С другой стороны, примитивные жилища и керамика колочинского типа, насчитывающая по сути дела всего две формы горшков, а также низкий уровень развития всей культуры памятников корчакского типа, не сохранившей никаких следов общения с античным миром, вряд ли могут быть сочтены за те явления, которые объяснят последующий расцвет славянской культуры в эпоху Киевской Руси.

А.М. Шовкопляс

Раннеславянская керамика с горы Киселевки в Киеве

Одной из важнейших проблем древней истории нашей страны является проблема происхождения и ранней истории восточных славян, а также освещение уровня их экономического, общественного и культурного развития накануне образования древнерусского государства — Киевской Руси. Исключительно важное значение в этом отношении имеет изучение раннеславянских памятников середины и второй половины I тысячелетия, особенно расположенных в Среднем Приднепровье, явившемся ядром формирования древнерусского государства с центром в Киеве. Усилия советских исследователей в последние годы в значительной степени сосредоточены на изучении таких памятников в указанном районе.

Настоящее сообщение имеет целью познакомить с материалами, происходящими из раскопок одного из таких поселений, расположенного в самом Киеве — на горе Киселевке, являвшейся составной частью древнейшего города [238] . Гора Киселевка представляет собой одну из обособленных высот правого берега долины р. Днепра, расположенную к северу от центральной части города — Старокиевской горы. Самая высокая ее точка возвышается на 80 м над современным уровнем Днепра.

Гора Киселевка является одним из наиболее рано заселенных человеком районов территории современного города. На ней раньше многих других районов, еще в конце XIX в., были начаты специальные археологические исследования, периодически продолжавшиеся с тех пор в течение многих лет. В результате этих исследовании установлено, что Киселевка была обитаема человеком со времени позднего триполья, т. е. с конца III тысячелетия до н. э. Непрерывное заселение ее славянским населением устанавливается с рубежа нашей эры — со времени зарубинецко-корчеватовской культуры [239] .

238

Материалы хранятся в фондах отдела «Киевская Русь» Киевского государственного исторического музея, коллекции В12 — В14.

239

Г.М. Шовкопляс. Археологiчнi пам’ятки гори Киселiвки в Киевi. — Працi Киiвського державного iсторичного музею, вып. 1, Киiв, 1958, стр. 133–157.

Древнейшие материалы, относящиеся к интересующему нас периоду, обнаруженные на Киселевке, могут быть датированы серединой I тысячелетия н. э. Это небольшое число обломков лепной глиняной посуды, близкой к керамическим комплексам так называемого корчакского типа [240] . Они представляют собой обломки лепных тонкостенных сосудов темно-серого цвета с шероховатой поверхностью, с примесью слюды в глине. Края этих сосудов чаще всего совсем прямые, близко напоминающие края сосудов так называемой баночной формы (рис. 1, 1–3), реже слегка отогнуты наружу (рис. 1, 4, 5). На двух обломках края сосудов имеется орнамент из защипов (рис. 1, 6, 7). Донья этих сосудов плоские, без выступов-закраин (рис. 1, 8).

240

Ю.В. Кухаренко. Славянские древности V–IX веков на территории Припятского Полесья. — КСИИМК, вып. 57, 1955, стр. 33–38.

Рис. 1. Керамика с горы Киселевки.

1–8 — раннеславянская керамика корчакского типа; 9-12 — славянская керамика VII–IX вв.

Вероятно, как к полагают исследователи, материалы корчакского типа относятся ко времени VI–VII вв. н. э. [241] К середине I тысячелетия н. э. относится также ряд других материалов, обнаруженных раскопками на Киселевке. Они свидетельствуют о довольно интенсивном заселении ее в это время. Об этом, в частности, говорят находки монет V–VI вв. С.В. Коршенко определил среди них три византийских фолиса императоров Анастасия I (498–518), Юстиниана I (527–566) [242] . Монеты с горы Киселевки не только свидетельствуют о заселении этого района в середине I тысячелетия н. э., но и подтверждают существование ранних связей населения древнейшего Киева

с Византийской империей. К V–VI вв. относится также найденная на Киселевке небольшая амфора высотой 35 см, серо-желтоватого цвета. Горло у нее длинное с узким прямым венчиком, ниже которого находятся оттопыренные ручки; заканчивается амфора узким округлым дном. Поверхность амфоры ниже ручек и у самого дна украшена двумя поясами из крупных желобчатых полос (рис. 2, 1). Кроме Киселевки, подобная амфора (рис. 2, 2) была найдена в Киеве и недалеко от нее, на Подоле [243] — древней торговой части территории города на берегу Днепра (его притоке Почайне). Последнюю из киевских амфор вместе с аналогичными амфорами средневекового Херсонеса А.Л. Якобсон относит к V–VI вв. [244] Аналогичная амфора была найдена также недалеко от Киева на левом берегу Днепра в с. Светильне Бориспольского района Киевской обл. [245] Подобные амфоры из Болгарии (в частности, из Преславско) Й. Чангова считает встречающимися на поселениях, которые перестали существовать в VI–VII вв. [246]

241

См. статьи В.П. Петрова «Памятники корчакского типа» и И.П. Русановой «Поселение у с. Корчака на р. Тетереве» в настоящем сборнике.

242

С.В. Коршенко. Клади i о кремi монетнi знахiдки зарестрованi Центральним iсторичним музеем УРСР, стр. 53–54. Рукопись. Хранится в Киевском государственном историческом музее.

243

Альбом достопримечательностей Церковно-археологического музея при Киевской духовной академии, вып. IV–V, Киев, 1915, табл. IX, 6.

244

А.Л. Якобсон. Средневековые амфоры Северного Причерноморья. — СА. XV, 1951, стр. 327.

245

Коллекция музея № 3848.

246

Й. Чангова. Средневековни амфоры в Блъгария. — Известия на археологическия институт, XXII, София, 1959, стр. 245, рис. 1, 4.

Рис. 2. Амфоры из Киева.

1 — амфора с горы Киселевки; 2 — амфора, найденная у берега р. Днепра.

Все это позволяет предполагать, что такие амфоры в Киеве, как и в Херсонесе и Болгарии, имеют не местное, а византийское происхождение.

Материалы второй половины I тысячелетия н. э. состоят из довольно значительного количества керамических находок VII–IX вв. В музейной коллекции хранится более 1200 обломков глиняной лепной посуды этого времени, происходящих из раскопок 1932 [247] , 1939 и 1940 гг. [248] В коллекциях материалов из дореволюционных исследований на Киселевке подобные керамические находки в музейной коллекции отсутствуют [249] . Многолетними исследованиями на Киселевке на всей раскопанной площади установлен очень мощный культурный слой, достигающий местами до 4,8 м. Однако на большей ее части он оказался в потревоженном состоянии. Почти везде на ней культурные остатки различного времени — от бронзового века до Киевской Руси — встречались на различной глубине, по-разному преобладая друг над другом. Лишь в отдельных сравнительно редких случаях встречены небольшие участки культурного слоя в непотревоженном состоянии, отражавшем историческую последовательность отложений культурных остатков, связанных с различными периодами обитания людей в этой части территории Киева. Так, на раскопе 1932 г. культурный слой исключительно с находками глиняной лепной посуды VII–IX вв. находился на глубине 22 штыков (около 4 м) от современной поверхности. Но обломки подобной посуды встречались и во всех штыках, лежащих выше этого слоя вместе с более поздними находками. А в двух последних более глубоких 23 и 24-м штыках (около 4,5 м) наряду с находками глиняной посуды VII–IX вв. встречены обломки посуды периода Киевской Руси XI–XIII вв. [250] На площади раскопа 1940 г. оказалось, что культурный слой интересующего нас времени на одном из участков находился под слоем с находками гончарной глиняной посуды X в. Он залегал на глубине около 4 м [251] . Но в этом же слое, а также и на большей глубине, кроме керамики типа Луки-Райковецкой, имелись фрагменты керамики полей погребений. Глиняные сосуды, от которых происходят обломки посуды типа Луки-Райковецкой, по характеру некоторых их особенностей и орнаменту могут быть разделены на три группы.

247

С. Магура. До питання про стару слов’янську керамiку часiв родо-племiнного ладу. — Науковi записки Iнституту iсторii матерiальноi культури, кн. 1, Киiв, 1934.

248

Розкопи в Киевi на горi Киселiвцi в 1940 р. — Археологiя, т. I, Киiв, 1947, стр. 141–151.

249

Лепные керамические материалы, в частности обломки толстостенных сосудов, мало привлекали внимание во время раскопок. В лучшем случае они лишь попутно отмечались. Так было и на Киселевке, например, во время исследований на ней Н.Ф. Беляшевского. Перечисляя материалы периода Киевской Руси, он лишь отмечает, что на Киселевке «попадаются также в большом числе черепки от посуды, некоторые очень грубой ручной работы с незатейливой орнаментацией» (Н. Беляшевский. Следы великокняжеской эпохи на горе Киселевке. — Киевская старина, 1888, т. XXII, стр. 54).

250

Только часть материалов из раскопок 1932 г. удалось разделить по глубине залегания.

251

Розкопи в Киевi на горi Киселiвцi в 1940 р., стр. 147.

К первой из них относятся лепные сосуды горшкообразной формы с шероховатой поверхностью, иногда с примесью кусочков кварца в глине. Венчики таких сосудов большей частью прямые (рис. 3, 1) или лишь слегка отогнутые наружу (рис. 3, 2). Они чаще всего орнаментированы. Орнамент бывает по самому краю венчика (рис. 3, 6) или же непосредственно под ним (рис. 3, 4). Иногда он имеет вид обычных небольших насечек, расположенных прямо (рис. 3, 4, 5) или косо под разными углами, обращенными в разные стороны (рис. 3, 3, 6, 10, 12). На венчиках некоторых сосудов встречается желобок (рис. 3, 4, 7, 9) и орнамент в виде отпечатков пальцев (рис. 3, 8, 11). По тулову этих сосудов орнамента нет. Значительно меньше сосудов этой группы не имели никакого орнамента на своих венчиках (рис. 3, 1, 2).

Рис. 3. Славянская керамика VII–IX вв. (1-17).

Ко второй группе относятся лепные сосуды с шероховатой поверхностью, иногда с примесью мелких камешков в глине. На венчике нет орнамента, а он располагается по поверхности тулова. Венчики у этих сосудов отогнуты наружу и довольно отчетливо выражены плечики (рис. 4, 1, 2). Возможно, что некоторые из этих сосудов изготовлялись уже с применением примитивного гончарного крута. Орнамент на поверхности этих сосудов нанесен обычно довольно густо и представляет собой горизонтальные и волнистые полосы из углубленных линий, расположенных в самых разнообразных сочетаниях. На некоторых из сосудов орнамент состоял из нескольких таких углубленных линий (рис. 4, 3, 4), часто расположенных несимметрично (рис. 4, 5, 6), иногда ряды линий таких полос бывают расположены даже под углом (рис. 4, 7). На обломке венчика одного из сосудов линии расположены вертикально к его краю (рис. 4, 8). Полосы из волнистых линий бывают как единичные (рис. 4, 17), так и, чаще всего, двойные и многорядные (рис. 4, 15, 19, 20) с промежутками без орнамента между ними (рис. 4, 9). Поверхность одного из сосудов, очевидно, сплошь была покрыта волнистыми линиями (рис. 4, 13). Они в ряде случаев имеют вид зигзагообразных линий и полос (рис. 4, 11, 17). Иногда орнамент состоит из чередования нескольких полос, состоящих из горизонтальных и волнистых углубленных линий (рис. 4, 8, 10, 12, 14, 16).