Славянские древности
Шрифт:
При десятичном счете, в частности при обучении детей счету, главную роль играли десять пальцев на руках. Но так же, как вместо письменности пособием служили разные зарубки на рабуше, точно так же и числа еще до принятия христианства обозначались различными значками для памяти, подобными приблизительно тем, какие употребляют до настоящего времени пастухи в моравских горах или на Балканах [1525] . Слово число (из читсло) засвидетельствовано уже многими источниками начиная с XI века [1526] .
1525
Ягич, Энц. слав, фил., III, 29.
1526
Срезневский, Материалы…, III, 1522.
Исчисление времени
Древние индоевропейцы еще в первобытное
1527
Schrader, Reallex., 389, 394, 547, 841, 844, 976 и сл.
У древних славян в конце их языческого периода мы находим не только унаследованную ими индоевропейскую основу исчисления времени, но и некоторые определенные достижения. Славяне различали четыре времени года: зиму, яръ — весну, лето, есень — осень, и так как понятие года не было еще достаточно ясным, то они и исчисляли года по этим временам года, главным образом по зиме или лету. Начало этих времен года, а следовательно, и года нам неизвестны, и вообще понятие года было еще недостаточно развито. Древний индоевропейский термин vetos, обозначавший прошедшее лето и зиму, сохранился у славян в прилагательном vetъ, vetъchъ в значении «древний», а русское слово «год» или сербское и болгарское «година» означали время вообще, в частности праздничное время [1528] .
1528
Janko, Pravek, 125–126.
Наряду с четырьмя временами года славянам были известны и месяцы (mesecь), к выделению которых они пришли благодаря наблюдению за изменением луны от полнолуния до полнолуния [1529] , что было для них, несомненно, главной основой всего измерения времени вообще. При этом они понимали, что четыре времени года совпадают приблизительно с 12 месяцами, но не смогли уравнять несовпадение лунного года с солнечным. Вообще же нумерация и распределение месяцев были неточны, что лучше всего видно по колебанию месячной номенклатуры [1530] . Древние славянские названия до христианского периода и до принятия римского календаря нигде, правда, не записаны, но мы можем восстановить их по названиям, сохранившимся у всех славян до настоящего времени, и по названиям, которые появляются уже в текстах IX и X веков. Эти названия следующие: secenъ, suchyj, grudenъ, prosinьcъ, studenъ, brezьnъ, travenъ, izokъ, crъvenь, zarevъ, srъpьnъ, vresenъ, rjuj"inъ, listopadъ, duben, leden, luty, kveten, rozen, kosenь, senokosъ, lipenь и еще некоторые другие. Тем не менее трудно установить их последовательность в дохристианский период, поскольку названия эти колеблются в своем размещении внутри года и места их постоянно меняются у различных славянских народов. Поэтому я полагаю, что в эпоху славянского единства не существовало еще точного различия месяцев с соответствующими названиями, но что зимой употребляли разные наименования для морозного времени, весной — для времени цветения берез и для времени, когда вырастает трава, летом — для времени, когда жали хлеба, осенью — когда ревут олени и когда опадают листья. Таким образом, была образована серия названий, которые впоследствии, как только славяне расселились и оказались в землях с различным климатом, были размещены различно, так что в X веке одинаковой номенклатуры уже не было, и только с появлением римского календаря из 12 месяцев славянские народы получили постоянные названия различных месяцев.
1529
Но наряду со словом mesecь для обозначения месяца на небе у славян употреблялось слово луна.
1530
О славянской номенклатуре месяцев см. главным образом: труд Fr. Miklosich, Die slavischen Monatsnamen, Denkschriften d. Akad., XVII, Wien, 1868. Там же и более старая литература. Важной работой о древнерусском исчислении времени является работа Дм. Прозоровского, О славяно-русском дохрист. счислении времени. Труды VIII арх. съезда, III, 200.
С принятием христианства к славянам проникли новые латинские названия месяцев, новое, более точное деление года, затем деление месяца на четыре недели и на семь дней [1531] . Такое разделение недели, а также соответствующие названия дней могли появиться только после принятия христианства. Названия неделя (день отдыха) [1532] и суббота имеют явно христианскую
1531
Herbord (II, 17) сообщает, что когда епископ Оттон Бамберский крестил в Щетине, он учил славянский народ „о неделе, субботе, о разделении месяцев и составлении всего христианского года“.
1532
То, что в языческий период не был известен счет на семь дней и неизвестна была неделя — день отдыха, видно из сообщения Герборда о том, что поморянские славяне не могли понять, почему в неделю нельзя работать (Herbord, III, 29).
1533
См. об этом интересный труд: P. Skok, „La semaine slav.“ в „Revue des 'Etudes slaves“, V (1925), 14–23, и дополнительное примечание Н. Дурнова там же, VI (1926), 107–108.
Сами сутки славяне делили, в зависимости от движения солнца, на утро, jutro, полдень, вечеръ и ночь, а ночь на три части по крику петухов. Часовое исчисление им было неизвестно, оно пришло к ним из Германии и Царьграда лишь позднее. Слово день означало сначала лишь светлую половину суток, но вообще сутки продолжали исчисляться по старому индоевропейскому способу — по ночам.
Школа
Никакого систематического обучения молодежи чтению, письму, счету и другим предметам не было. Отец учил сына своему опыту, едва сын подрастал настолько, что мог воспринимать его, колдун учил своего ученика, священник — молодого адепта богослужению. Поэтому, если и есть известия из Чехии и России о том, что там уже в X веке существовали школы для обучения молодежи, то все эти школы были церковными, созданными после принятия христианства с целью воспитания местного духовенства. В этих школах учились, конечно, также юноши из знатных родов. Такую школу основал приблизительно в 900 году Спитигнев в городе Будеч, где учился молодой князь св. Вацлав [1534] ; подобная школа была, как сообщает летопись, основана также Владимиром Великим в Киеве [1535] .
1534
Согласно древним легендам о св. Вацлаве (Fontes rer. boh., I, 128, 149, 183) и Христиану (ed. Pekar), 178.
1535
Лаврентьевская летопись под 988 годом. См. A. Wanczura, Charakter pierwszej szkoly kijowskiej Wlodzimierza Wielkiego, Lvov, 1913.
Глава XIII
О характере и культуре славян
Мы неоднократно видели в ходе изложения предшествующих глав, что древняя славянская культура не была ни высокой, ни богатой, в особенности по сравнению с античными культурами.
В связи с этой отсталостью и относительной необразованностью древних славян в XVIII веке возникло представление о примитивности не только культуры славян, но и их характера. Славян описывали как народ без всяких моральных достоинств, низкого и дикого нрава.
Эта точка зрения, высказанная в 1802 году немецким историком Авг. Шлецером и его последователями [1536] , дала, и свою очередь, повод к обратной реакции, выразители которой пытались представить древнего славянина человеком, обладавшим характером хотя и отличным от древнего германца, но при всем том прекрасным и нравственно высоким. Согласно этому второму представлению славяне были народом, который предавался дома мирному труду и веселью, не любил войн, воевал только по принуждению и вообще был нрава тихого, бесхитростного, прямого, гуманного — одним словом, был «голубиным» народом, как стали говорить после Я. Коменского.
1536
Шлецер (Nestor, Russ. Annalen, 1, 33 и сл.) основывался главным образом на начале Киевской летописи, издателем которой он был, где летописец говорит о некоторых русских племенах, что они жили в лесах, как звери (Лаврентьевская летопись, 12). См. также описание чехов у летописца Козьмы Пражского (I, 3), о балтийских славянах у Герборда (III, 30).
Зачатки этой второй теории можно проследить издавна, но главную основу ей дал известный немецкий философ Гердер, описав в 1791 году характер славян и их будущее в своем труде «Jdeen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit» (XVI книга, гл. 4). Славянские ученые встретили эту точку зрения Гердера с радостью, более того, с восторгом, именно потому, что ее высказал немец, и начиная с XIX века и вплоть до его конца можно проследить, как в книгах, посвященных древней истории славян и их культуре, удерживается гердеровская трактовка древнего славянства, а порой восторженные ревнители ее, как, например, П. Шафарик или Ян Коллар, заходили еще дальше Гердера. Подобные представления удерживались до конца XIX века, например в трудах Крека, Богуславского, Кетржинского, Флоринского и других.