Славянские древности
Шрифт:
Какой была конструкция деревянных укреплений такого города, можно судить по примерам русских городов еще XVII века [1453] , а также сибирский город Якутск до настоящего времени сохранил образец этих древних укреплений (рис. 136). Ворота, через которые входили в городище, имели иногда перед собой также специальные оборонительные бастионы и были различны по размеру и конструкции; небольшие простые воротца и большая бревенчатая башня были сконструированы так, чтобы противник, подошедший к ним, мог быть атакован с трех сторон. Такие ворота шириной в 3,5 метра были открыты Шухардтом близ Потсдама; на городище близ Фельдберга, которое предположительно связывается с древней Ретрой, главные ворота образовали даже нечто вроде больших пропилей с лестницей, подобных пропилеям Афинского акрополя [1454] . Тяжелые створы ворот запирались засовом [1455] . Число ворот было различным, обычно 1–3, но о Ретре Адам сообщает (II, 18), что она имела даже девять ворот, что следует понимать как общее число всех ворот крепости и предградья.
1453
См. образцы в труде A. Olearius, Vermehrte Moscowitische und Persianische Reisebeschreibung (Schleswig, 1661). H.B. Султанов, Остатки Якутского острога и некоторые
1454
Schuchhardt, Rethra auf dem Schlossberge bei Feldberg (Sitzungsber. Beri. akademie, XXIII, 1923, 215).
1455
Helmold, I, 56.
На самой высокой площадке городища ставился крепкий деревянный сруб или, если оно было княжеской резиденцией, княжеский дворец. Но о конструкции и плане этих срубов и дворцов нам известно очень мало. То, что вообще можно сообщить о них на основании археологических раскопок, я сказал уже выше, в главе V на стр. 258. Обычно внутри валов находят лишь остатки простых хижин или остатки строений неизвестного назначения.
Глава XII
Искусство, письмо и другие знания
Архитектура и живопись
Хотя то, что нам известно о славянах языческого периода, ни в коей мере не свидетельствует о высокой ступени развития их художественного творчества, мы не можем все же полностью отрицать наличия у славян художественных устремлений и творчества в такой мере, как это охотно делают немецкие археологи.
Еще до того, как к славянам вместе с христианством проникли новые веяния и элементы позднеклассического, византийского и германского искусства, у них были области, где в результате связей с чужеземными странами древний примитивизм поднимался до художественного уровня. Русские славяне в X веке и поморско-полабские в XI и XII веках еще при полном господстве язычества создавали произведения, которые свидетельствуют о стремлении к художественной форме и красочности. Мы видим развитую церковную и дворцовую архитектуру, видим обильное применение резьбы и живописи для украшения здания снаружи и внутри, видим многочисленные произведения скульптуры, видим начало художественной металлургической индустрии. Несомненно также то, что и в домашнем производстве художественные устремления были определенно выражены в украшениях мебели, тканей и одежды. Древность и непосредственность моравско-словацких вышивок свидетельствуют о многовековой традиции, и их можно было бы возводить вплоть до языческих эпох, даже если бы о них не было прямых данных того времени [1456] .
1456
См. выше, стр. 237–238.
Однако верно и то, что пока нет доказательств существования своеобразного местного славянского искусства до появления чужеземных влияний. Нет доказательства существования и мелкой промышленности. Но нам неизвестны, во-первых, славянские находки до V века н. э., или, вернее сказать, мы не знаем точно, что следует относить к славянам, не знаем, например, имеем ли мы право считать славянскими погребения с трупосожжением, сопровождаемые изделиями римской индустрии I–IV веков, или волынские погребения со скифо-сарматскими вещами дохристианской эпохи, мы не знаем также, не являются ли все же отдельные варварские художественные изделия, найденные в этих погребениях, произведениями славянских мастеров. Во-вторых, как только началось художественное воздействие на славян Византии, Востока и Германии, мы видим столь быстрое восприятие его сначала в имитациях, а позднее в самостоятельном творчестве, что народу, способному на это, нельзя отказать в художественных качествах и стремлениях и в более древнюю эпоху.
Рамки настоящей книги не позволяют, конечно, проследить это быстрое художественное развитие славянства на западе и востоке, так как в этом труде рассматриваются события чисто исторического периода. Я хочу коснуться здесь лишь корней и начального этапа этого развития, поскольку они относятся именно ко времени перехода древней языческой культуры в новую, христианскую культуру и в новое, христианское искусство.
О древней славянский архитектуре нам известно очень мало. Я описывал подробно в главе V этой книги, как выглядел дом славянина, что известно о княжеских дворцах X и XI веков, затем в главе VI — как выглядели в тот же период языческие святилища, а также русские и поморские храмы. Если мы сейчас снова рассмотрим приведенный там материал с художественной точки зрения, то, бесспорно, увидим, что славяне строили в те времена архитектурные сооружения, отличавшиеся от простого типа сельского дома, который мог построить для себя каждый хозяин сам вместе со своей семьей и челядью. При сооружении храма или княжеского дворца в Щетине, Киеве, Ретре или Арконе проявились, несомненно, специальные навыки и выучка плотников и каменщиков, а также художников и резчиков по дереву, проявились там, несомненно, и более высокие познания в области архитектоники, например в сооружении многоэтажной башни (терема) киевского дворца X века [1457] , нижняя часть которой была каменной, а верхние этажи — из дерева и кирпича, или в сооружении огромных центральных дворцовых сеней, называемых гридьница [1458] , где князь пировал со своей дружиною и которые были красиво отделаны, с потолками на столбах, или в сооружении всевозможных переходов и галерей, которыми, по всей видимости, уже тогда были соединены отдельные части княжеского двора. Также щетинские дворцы с большими пиршественными и парадными комнатами, называемыми в источниках stupa, pirale [1459] , являлись, вероятно, сложнейшими архитектурными творениями, и еще в большей степени таковыми были полабские и поморские храмы, в которых мы встречаем в XI и XII веках ряд художественных элементов [1460] . Эти храмы, даже построенные из бревен, имели вокруг себя галереи (например, в Арконе) и переднюю. Собственно святыня внутри дома, который был, по-видимому, простой конструкции, находилась на столбах с подвешенными портьерами (Аркона, Кореница), а все большие поверхности — как снаружи, так и внутри — были покрыты, насколько хватало места, пестрыми рисунками и резьбой, в некоторых местах более грубой работы, в других же — более тонкой. Саксон Грамматик называет украшения арконского храма [1461] «Opus elegantissimum». К этим плоскостным украшениям присоединялись местами и скульптурные, на что, несомненно, рассчитывал строитель при отделке храма снаружи и внутри. Так, например, храм в Ретре был украшен внутри рядом статуй, как и храм Триглава в Щетине [1462] . Об украшении стен дорогими тканями и пестрыми знаменами много говорить не приходится [1463] . Они усиливали повсюду впечатление богатства и красоты, с помощью которых внутренний и внешний вид храма должен был воздействовать на тех, кто с ужасом
1457
Лаврентьевская летопись под 945 и 980 годами. См. выше, стр. 258.
1458
См. о них выше, стр. 258.
1459
Herbord, II, 24. См. выше, стр. 258.
1460
См. о них выше, стр. 258 и сл.
1461
Saxo (ed. Holder), 264. См. текст в „Ziv. st. Slov.“, II, 289.
1462
Thietmar, VI, 23; Herbord, II, 32.
1463
См. примеры в „Ziv. st. Slov.“, II, 193 и сл.
Храмы в Гоцкове были также «fana magni decoris et miri artificii», а в Коренице «fanorum aedificia ingenuae artis nitore visenda» [1464] . Красиво построена была одна контина (см. стр. 258) в Щетине и украшена так же, как храм Триглава [1465] . Наконец, даже небольшие дома имели в тот период архитектурное членение. Древним архитектурным приемом были крыша на столбах и сени в виде возвышенной галереи, о которых упоминается в Киевской летописи уже начиная с X века [1466] . Все это приемы, с помощью которых можно было и простой дом сделать более красивым.
1464
Ebbo, III, 9; Saxo (ed. Holder), 577.
1465
Herbord, II, 32 (mirabili cultu et artificio constructa fuit). О контине см. выше, стр. 258.
1466
См. „Ziv. st. Slov.“, I, 716, 725.
Сообщений о славянских художественных постройках в других местах нет. Правда, в болгарской Абобе недалеко от Шумны был найден царский дворец превосходной архитектуры IX и X веков, но это не славянская работа, а византийская и восточная. Проф. Б. Филов усматривает в нем даже прямые отзвуки сасанидской архитектуры [1467] .
1467
См. Материалы для болгарских древностей Абоба-Плиска (Известия Русского археолог, института в Константинополе, София, 1905, X). Точка зрения профессора Филова мне известна лишь из статьи в журнале „La Bulgarie“, 6 декабря 1923 г.
Приведенные выше сообщения, как бы они ни были малы, свидетельствуют все же о том, что славянские строители имели высокие стремления к членению, импозантности и эффектной отделке. Нужно, однако, добавить, что в отдельных строительных деталях они подражали чужеземным образцам, и весьма возможно, что внутренние и внешние украшения создавались по иноземным образцам. У нас есть, по крайней мере, сообщения о том, что славянские князья в IX и X веках приглашали сначала строителей и художников из других стран как для строительства княжеских дворцов и храмов, так и для их украшения [1468] , и несомненно, что создаваемое этими чужеземными мастерами стало образцом для местных ремесленников. Впрочем, славянские мастера видели такие образцы на своей земле до IX века, так как еще в VII веке византийские строители построили в южной Венгрии дворец для аварского хакана [1469] .
1468
Так, хорватский князь Людевит вызвал в 820 году каменщиков из Града, в 850 году паннонский князь Прибина вызвал каменщиков из Зальцбурга, чешский князь Вацлав в начале X века — из Ржезна или Зальцбурга, а в 989 году Владимир вызвал каменщиков из Царьграда (Annales Einhardi, 820, 821; Conversio Bag. et Carant. 11; Legenda Oportet (ed. Pekar), 403; Лаврентьевская летопись, 119).
1469
Ioan. Ephes. (ed. Sh"onfeld.), 254.
Тем не менее я не хотел бы выводить все художественные достижения славян этого периода лишь из чужеземных образцов. Этому нет доказательств, но нет также доказательств и существования местного славянского стиля в живописи и архитектуре. Миниатюры первых веков христианства, которые лучше всего могли бы показать, отражена ли в них какая-либо древняя традиция славянского искусства, до сих пор не проанализированы с этой стороны.
Что же касается живописи, то я обратил бы внимание на то, что в древнеславянском языке были свои термины для всех основных цветов: синъ, модръ, чръвленъ, белъ, бронъ, чрънъ, жлътъ, зеленъ [1470] . Вообще же мне кажется, что у славян уже с древних времен было собственное представление о многокрасочности и гармонии красок с основной краской — белой и дополняющей ее в зеленой природе — красной. Оно сохраняется на протяжении всей исторической эпохи.
1470
См. соответствующие слова в словарях Миклошича, Бернекера и Срезневского.
Скульптура
Больше чем об архитектуре и живописи, мы знаем о скульптуре, так как нам известны несколько памятников, хотя и немногочисленных, которые с большей долей вероятия можно отнести к славянской скульптуре языческого периода. Кроме того, имеются исторические известия о значительном развитии скульптуры у славян. Наряду со множеством мелких фигурок пенатов, сделанных из дерева и глины, которыми, по словам Гельмольда, изобиловали города полабских и балтийских славян [1471] , большинство крупных языческих храмов, как например в Ретре, Арконе и Щетине, Гоцкове, Коренице, Волине, Бранденбурге [1472] , имели свои статуи богов, вытесанные из дерева с металлической аппликацией, которые производили на верующих сильное впечатление. Каменные статуи упоминаются редко, и то лишь на Руси [1473] .
1471
Helmold, I, 52 („ydola quibus agri et oppida redundabant“).
1472
См., что говорит Титмар, VI, 25 (18): „Quot regiones sunt in his pertibus tot templa habentur et simulacra deorum coluntur“.
1473
„Ziv. st. Slov.“, II, 198.