Славянские хроники
Шрифт:
Альберт фон Круммендик, который рассказывает о епископах Генрихе, Конраде II, Дитрихе в «Хронике епископов Любекских», также многим обязан Арнольду, но не упоминает его имени.
Очень многое из Хроники Арнольда почерпнул Альберт Кранций в книге «Метрополь. Вандалия. Саксония».
Павел Лангий очень хвалил эту Хронику в «Хронике Цейца» под 1189 и 1198 гг.
Существуют следующие рукописные книги Хроники Арнольда:
1.1*. Среди рукописей старинной королевской коллекции в Копенгагене хранится бумажный список под № 2288. Он озаглавлен следующим образом:
«Хроника аббата Арнольда, к которой примыкает хроника Гельмольда, пастыря в Бузо Любекского диоцеза.
Хранится в замке Шауэнбург.
Эту хронику выписали из старинной рукописи по поручению благороднейшего и сиятельнейшего мужа Арнольда Хвитфельда схоластики из Рибе, умоляя его извинить их, если они где-нибудь сохранили обычную для монахов древнюю орфографию или не в полной мере разобрались в сплетении слов и сокращениях текста. 1579 г.».
Этот квадратной формы апограф был написан на 18 состоящих
Фрагмент рукописного Пражского списка, ныне хранящийся в Национальном музее, содержит всего 8 листов. Несколько лет назад он был отправлен к нам в Гамбург. Он начинается с главы 5-й кн. III словами: «умножаясь, словно ливанские кедры», и заканчивается главой 10-й той же книги словами: «ты слышатель слова». Текст записан по 31 строке на страницу; названия глав, также как и их начальные буквы, выполнены киноварью и не имеют нумерации. Переписчик не избежал ошибок, некоторые из которых были исправлены ещё в древности.
Брюннский фрагмент, отмеченный Керронием, чьи рукописные книги приобрела коллекция провинциальных чинов, под № 27, Ваттенбах предоставил в наше пользование в 1848 г., когда мы ездили в Австрию, а в 1859 г. попечители этой коллекции весьма любезно переслали его к нам в Гамбург. Фрагмент, к которому ныне примыкает список посланий Горация, написан в XIII в. и состоит в настоящее время из шести тетрадей по восемь листов в каждой, кроме первой и третьей, которые состоят из шести листов; причём легко установить, что первая тетрадь, в которой ныне отсутствует в конце целый лист, раньше также состояла из восьми листов. Внизу на первой странице каждая тетрадь отмечена более поздней рукой той или иной буквой: вторая отмечена буквой Н, третья - I, четвёртая - К, пятая - L, а шестая - М; отсюда следует, что первая тетрадь Брюннского фрагмента была седьмой тетрадью всего списка; той же рукой на последних страницах тетрадей записаны стражи, которых называют типографами. Этот фрагмент, который содержит почти третью часть Арнольда, - от слов: «мужа, брата маркграфа Конрада» (IV, 2 ) до слов: «оглушённый внезапным падением, озирался в поисках помощи» (V, 27 ), - не пощадило жестокое время. Так, из первой тетради уцелело всего четыре листа, во второй внизу с внутренней стороны обгорели первый и второй листы, а в шестой - восьмой лист. Тем не менее исключительно толстый пергамент списка оказал огню яростное сопротивление, так что в этих местах утеряны лишь немногие буквы. Но поскольку жир пергамента от высокой температуры расплавился и окрасился в тёмный цвет, а сам пергамент сильно обгорел в разных местах, то, несмотря на все усилия, разобрать там что-либо невозможно.
Текст записан по 31 строке на страницу; строки проведены чёрной краской, причём первая и третья из них, а также последняя и третья с конца проведены через весь пергамент; текст с левого и правого края ограничен двумя линиями, также проведёнными через всю страницу. Сам текст выполнен красиво и аккуратно, замечателен краткостью и изяществом отделки; эта тщательность заметна также в цифрах, добавленных ради нумерации, в почти всегда чётко прописанных буквах, а также в некоторых вписанных между строк и полезных для читателя заметках. При написании названий глав, которые не имеют нумерации, и их начальных букв, украшенных сверх того синими линиями, проведёнными кистью и не выходившими за пределы букв, использовалась киноварь. Их более древняя форма резко отличается от той, которую использовали в более позднюю эпоху. Буквы, как то видно по приведённому нами в качестве образца тексту, имеют округлую, не заострённую и не изломанную форму; в нескольких первых строках страниц встречается также продолговатая форма букв, как в грамотах XIII в. Заглавные буквы, особенно Е, М, R, V, можно найти как в первых словах предложений и в именах собственных, так и в обычных словах; и тут, и там все слова записаны заглавными буквами, как AMEN, MARIA, SURS. Кроме того, следует обратить внимание на то, что сложно различать «d» и «с1», несколько раз вместо дифтонгов «ае» и «ое» используется вокальное «е» с прибавленным снизу крючком (е); в середине слов буква «d» редко когда соединена с другими буквами (d); текст почти всегда записан кратко; буква «i» тут и там обозначается с точкой и, чтобы уберечь читателя от ошибки, в конце слов часто удлинена (1); буквы «V» и «и» встречаются вперемежку в начале и в середине слов. Некоторые особенности этого списка, по-видимому, не были характерны для того века, когда он был написан. Так, писец почти всегда писал «ti» вместо «ci», «ci» вместо «ti» (amiticias, faties и пр.) и очень часто «пр» вместо «тр». Здесь следует также упомянуть, что список писался неравномерно, что часто встречается в старинных книгах. Численность строк всегда одинакова, но, хотя в целом буквы записаны разреженно и форма их более толстая, ты найдёшь места, где буквы уже и мельче. Это произошло потому, что писец пользовался разными перьями и пергамент не всегда был одинаково выбелен. Несколько раз он, по-видимому, списывал текст не подряд, слово за словом, а оставлял пропуски, чтобы сделать потом вставки. Поэтому, если места
То, что эти два фрагмента относятся к той древней рукописной книге, которая был выписана схоластиками из Рибе, доказывается аргументом, следуемым из самого их внешнего вида и весьма очевидным: все пять тетрадей Брюннского и одна тетрадь Пражского фрагментов начинаются и заканчиваются теми же словами, что и тетради Копенгагенского апографа, отмеченные буквами Н, I, К, L, М и Е. Совпадение могло иметь место только в том случае, если предположить, что тетради Шаумбургского списка ради быстрейшего завершения апографа были разрезаны и переданы для переписки отдельным схоластикам. Сила этого единственного в своём роде аргумента отнюдь не умаляется для обоих фрагментов сравнением их с Копенгагенским апографом; ибо все несовпадения почти целиком сводятся к легко изменяемой тут и там орфографии и к некоторым ошибкам, совершённым при расшифровке сокращений древнего текста, в которых схоластики из Рибе, по их собственному признанию, не слишком хорошо разобрались. Если сравнить между собой Брюннский и Пражский фрагменты, то сразу же бросаются в глаза явные признаки их связи - то же количество строк и тот же способ написания (напр. Sclauiam, Sclaui, Sclauorum, uelud, illut, set, eciam, Frithericus, Wldensis и т.д.). Возраст списка, разрозненные листы которого хранятся в Праге и Брюнне, по-видимому, довольно верно определил Добровский, когда позаботился добавить к прикреплённому спереди Брюннского фрагмента бумажному листу фразу: «Итак, эта едва третья часть всей хроники Арнольда, этот фрагмент XIII в. имеет величайшую ценность благодаря своему возрасту». И приписал внизу своё имя. Весь список некогда хранился в библиотеке замка Шаумбург, как это следует из заглавия Копенгагенского апографа. Поэтому мы считаем, что автор посвятил его одному из графов Шаумбургских, который позаботился сделать множество копий этого произведения и, очевидно, один экземпляр отправил Филиппу, епископу Ратцебурга, чьё имя вписано в начале книги, как то доказывает обращённое к нему послание.
Если дело обстоит именно так, то никто не станет отрицать, что Копенгагенский апограф, как копия Шаумбургского списка, там, где позволяет вернуться к этому исходному тексту, просто не имеет цены, особенно там, где заканчивается. Впрочем, он не может считаться апографом, выполненным тщательно и по правилам. Ибо схоластики из Рибе, хоть и понимали в целом текст старинной книги, но не избежали по их собственному признанию ошибок в расшифровке текстовых сокращений, часто путали формы относительных местоимений per, pro, prae, а также слов Dei и Domini, ergo и igitur, пес и vero, пес и nunc, nisi и non, noster и vester, omnino и communio, quare и quia, quasi и quia, quoque и que, tamen и tantum. Некоторые места, из-за небрежности и невежества этих схоластиков выписанные с наибольшими ошибками, мы упомянули в критических замечаниях. Впрочем, не все они грешили столь часто, и следует отдельно различать того или иного схоластика. Поэтому мы отмечали в критических замечаниях начало и конец каждой тетради. Наибольшее доверие они вызывают в отдельных словах и в порядке слов, но в орфографии слов, по-видимому, по приказу Хвитфельда, несколько отступают от оригинала. Следует также добавить, что Пражский и Брюннский фрагменты отмечены в критических замечаниях № 1, а Копенгагенский апограф - № 1*.
2. Список Арнольда отличного качества хранился некогда по свидетельству Бангерта в библиотеке Ранцау. То, что помимо Арнольда он содержал также всего Гельмольда или какую-то его часть, маловероятно; ибо разночтения этого списка, относящиеся к одному месту Гельмольда, по-видимому, возникли из-за ошибки перепутанных между собой типографом списков Бекелия (В) и Ранцау (R). В этой книге слова Арнольда почти не были искажены из-за ошибок писцов, а оставшиеся огрехи полностью устранены, что Бангерт отметил при исправлении огрехов прочих книг и изданий. Поэтому очень жаль, что этот список пропал; ибо теперь уже нельзя проверить, был ли он архетипом Копенгагенской рукописи. Кроме Бангерта этим утерянным списком пользовался также Мейбомий.
3. В 1837 г. Риделий обнаружил в кафедральном архиве Гавельберга рукописную книгу Арнольда, позже перенесённую в Берлинскую королевскую библиотеку. Сравнив её с изданием Бангерта и тщательно переписав, Зигфрид Хиршио тут же передал её в наше пользование; позднее, когда она по распоряжению Пертца, занятого завершением её издания, была отправлена в Гамбург, мы вторично и не без пользы просмотрели её.
Небольшой по размеру список из 126 пергаментных листов квадратной формы состоял, по-видимому, из 18 тетрадей; внизу последней страницы каждой из них стоял их порядковый номер, - кроме 16-й тетради, которую писец по ошибке обозначил номером 6. Однако первая тетрадь; первый и второй листы второй тетради; второй и третий листы шестой тетради; второй, третий, четвёртый и восьмой листы семнадцатой и первый и последний листы восемнадцатой тетради, - ибо в этих двух тетрадях количество утраченных листов считается по объёму лакун, - ныне отсутствуют. Кроме того, поскольку некоторые сохранившиеся в начале и конце списка листы подпорчены грязью и водой, возникло очень много лакун меньшего объёма, которые также, как и большие, возникшие из-за потери листов, мы аккуратно выписали в критических замечаниях; здесь же мы упомянем лишь то, что первые слова Берлинского списка: «обратившись к герцогу» (I, 11 ), а последние, - в гл. 30 книги V, которая разделена в этом списке на две главы и помещена после VII, 19, - «держаться догматов принятой им веры». Листы списка пронумерованы рукой XV в.; до сих пор заметны цифры 39, 40, 41, 42 (в списке, сохранившемся ныне, это листы 30,31,32, 33); когда лист списка, который ныне считается 30-м и является последним листом пятой тетради, был помечен этой рукой как 39-й, первый лист всего списка, очевидно, или уже был утерян, или ещё пустовал.