Славянское фэнтези

Семёнова Мария Васильевна

— Там летнее пастбище, — подсказала Стана. — Тут поблизости село…

Девушка ехала рядом с Велегостом, бок о бок. Теперь на ней, вместо нелепой куртки не по росту, были нарядное платье и легкий плащ с узорной румской заколкой. Об этом позаботилась Танэла. Сама Кейнг ехала чуть сзади, без слов уступив свое обычное место гостье.

— А у тюего отца много овец? — Кей искоса взглянул на девушку.

— Много! — Стана вздохнула и начала загибать пальцы. — Два… Четыре… Восемь! Восемь стад! И еще козы. И коровы, только не здесь, а в долине.

—

Небедно живете! Любому дедичу впору!

Он шутил, но девушка оставалась серьезной:

— Мой отец — не дедич, он — свободный харп! Мы все свободные. У нас даже холопов нет!

— А кто же стада пасет? — хмыкнул Велегост.

Он уже знал немало и о харпах, и о семье старого Беркута, Две жены, пятеро сыновей и четыре дочери. Стана — младшая, любимая.

— Закупы, конечно! — удивилась девушка. — Те, кто задолжал отцу. Они очень стараются. Отец их даже не порет, разве что иногда…

Хотелось поинтересоваться, чем закупы старого Беркута счастливее холопов, но Кей сдержался. Девушка прожила всю жизнь в глухих горах, и эта жизнь казалась ей единственно возможной и единственно правильной.

— Почему ты спрашиваешь, Велегост? У вас, в Савмате, иначе?

— Немного. — Он вновь не смог сдержать улыбки.

— А как? А, знаю! У вас правят злые Кей! Они отбирают у селян овец и насилуют их жен. У нас тоже так было. Дедич мог прийти на свадьбу и увести невесту… Ну, это неинтересно! Так что там у вас, в Савмате, расскажи!..

Иногда Велегосту казалось, что девушка тоже слегка подшучивает над ним, но каждый раз он убеждался — Стана спрашивает всерьез. И неудивительно! Савмат для нее, что земля Чуго или Алатырь-остров — то ли есть он, то ли просто выдуман.

— Савмаг… — Велегост задумался. О чем тут расскажешь? Не о матери же, не о брате Сварге!

— У нас в Савмате стены каменные строят. И вежи. Высокие — как три дерева.

— Каменные? — поразилась девушка. — А зачем? У вас там деревья не растут, да? Я слыхала, что есть места, где ни леса, ни гор.

Синие гхаза горели любопытством, и Велегост не мог поверить, что совсем недавно эта девушка сжимала в руке скрамасакс, надеясь убить страшного и злого «старика» с железным сердцем. Теперь перед ним был ребенок — наивный, искренний. Ну и заморочили же девчонке голову!

Когда вопрос о каменных вежах был, плохо ли, хорошо, разрешен, Стана, временно потеряв к Савмату всякий интерес, замолчала, а затем принялась что-то тихо напевать. Велегост прислушался — эту песню он не знал.

— О чем ты поешь?

— А ты не знаешь? — вновь удивилась она. — Это весенняя песня, ее поют, когда прилетают первые ласточки. Но ты, наверное, не поймешь, Велегост, она на нашем наречии…

Странное дело, Стана говорила по-сполотски почти без ошибок. Похоже, Кееву власть в этих краях еще не забыли.

— А ты спой! — попросил он. — Может, и пойму.

— Ну… — Девушка задумалась. — Когда мы видим ласточку, то садимся в круг и… Ну, в общем…

На миг она смутилась, затем

усмехнулась и негромко запела:

— Птахо-веснянко, Прилети к нам зранку, Неси, пташко, пирья На мое подвирье, Принеси ты сонэчко У мое виконэчко. Щоб усэ проснулося, Щоб зима минулася. Зийды, зийды сонэчко, На татове полэчко, На бабино зиллячко, На наше подвирьячко, Над вишнею, над сливою, Щоб я була щасливою!

Велегост закрыл глаза. Ярко светит Небесный Всадник, красивая девушка поет о первой ласточке… Наверное, они тут счастливы, в этих горах. А он в детстве и не пел почти — разве что о войне. И почему в Савмате так много поют о войне? Ведь и в Савмат ласточки прилетают!..

— Кей! Ущелье!

Голос Хоржака заставил очнуться.

— Узко, Кей! Как бы чего…

Велегост оглянулся. Слева и справа — крутые голые склоны, наверху — зеленая стена леса…

— Ничего не видно, Кей. — Сотник с сомнением помотал головой. — Но…

— Ты прав.

Велегост вновь оглянулся. Его маленькое войско растянулось на много сотен шагов. И неудивительно — половина тех, кого привели дедичи, пешая, да еще дюжина возов с припасами.

— Конницу — рысью! Нападут — в галоп, в бой не вступать. Соберемся на другом краю. Вперед!

Солнце исчезло. Прохладная сырая тень укрыла отряд. Люди замолчали, осторожно осматриваясь. Вокруг стояла странная неживая тишина, и Велегост мельком отметил, что замолчали птицы. Не залетают? Или… спугнули?

О чем-то спросила Стана, но Кей лишь покачал головой. Не время! Отряд рысил быстро, но пешие отставали, а ущелье тянулось дальше, склоны становились круче…

— Там! — Хоржак вновь оказался рядом, рука с зажатой в ней плетью указывала куда-то вверх.

Велегост всмотрелся — у опушки мелькнула маленькая фигурка. Пастух? Но что ему тут делать, без стада?

Хоржак махнул рукой, и охрана со всех сторон окружила Кея. Велегост посмотрел назад — пешие отставали все сильнее, один из возов и вовсе остановился.

И тут послышался легкий шелест. Маленький камешек катился вниз по склону. За ним — другой, третий…

— В галоп!

Кей выхватил из-за пояса плеть и что есть силы хлестнул коня по теплому вспотевшему боку. Скорее!

…Камни, огромные серые валуны, неровные, в темно-зеленых пятнах мха, появились словно из воздуха — или из сырых земных глубин, будто кто-то бросил на край ущелья огромное серое ожерелье. Но ожерелье не лежало на месте — невидимая нить лопнула, дрогнула земля. Серые камни медленно, словно нехотя поползли вниз…