След ангела
Шрифт:
Саня тоже подошел ее поцеловать, но Лила никак не выделила его среди гостей, и это задело. А еще более неприятно ему стало, когда он бросил взгляд на комод, куда именинница складывала, предварительно развернув и вежливо поахав, подарки. Тут были и французские духи, и маленький серебристый ноутбук, и бриллиантовые сережки в бархатной коробочке, и… Среди всего этого великолепия его дурацкая чашка смотрелась дешево, чтобы не сказать — убого.
С горя Сашка принялся рассматривать гостей. Подруги Лилы тоже нарядились — одна другой краше. Пожалуй, лучше всех из них выглядела даже не Ира Погосян в серебристом
— Ты скажи ей, чтоб сняла. Как танцы пойдут — заденет за что-нибудь, ухо себе разорвет, в натуре.
— Сам скажи, — только и ответил Артем. Он, кажется, совсем оробел при виде своей подруги.
Остальные девчонки тоже расстарались, как могли. Среди них были Лилины подружки еще по прошлой, наверное, школе, а может, и по оркестру, Саня их не знал. Их как-то забыли представить. Впрочем, почти все, кто был приглашен сегодня — кроме, наверное, одного Санька, — уже встречались здесь раньше, на прошлых днях рождения.
В самой большой комнате у дальней стены был накрыт длинный стол, весь заставленный блюдами с закусками, явно заказанными в хорошем ресторане. Рядом, на журнальном столике, стопкой стояли тарелки и выстроились бокалы, еще один столик, сервировочный, на колесиках, заняли вазы с фруктами и бутылки — газировка, минералка, вино.
— Мы все-таки решили, что лучше сделать фуршет, — объяснила мальчикам Лила. — Ну его, это застолье… Вечно объешься так, что потом и встать трудно. А теперь больше места для танцев останется. У нас все-таки тесновато…
Услышав последнюю фразу, Санек только головой покачал. Вся их квартира целиком, где он жил вместе с мамой, а до определенного времени еще и с отцом, была по площади, наверное, меньше этой комнаты. Ничего себе «тесновато»!
Девчонкам, похоже, уже надоело ждать кавалеров, и общее веселье вспыхнуло сразу, как будто все торопились наверстать потерянное время. Когда стало ясно, что все уже пришли, Лилины папа, мама и бабушка вышли, чтобы поприветствовать гостей. Мальчишки не слишком умело, щедро разбрызгивая пену, открыли шампанское, разлили. Отец сказал тост в честь дочери, частично даже в стихах, все дружно поаплодировали. Потом бабка водрузила на нос очки и зашуршала пачкой каких-то старых писем — но, к счастью, и именинница, и ее родители очень дружно ее уняли. После чего взрослые удалились, а у молодежи началось веселье с танцами, выпивкой и флиртом, ради которого, собственно, все здесь и собрались.
После особенно заводного танца, когда Лила совсем запыхалась, она предложила Саньку:
— Хочешь пепси?
— Да ну его, сладкое очень. От него типа только сильнее пить хочется.
— Тогда просто воды?
— Ага.
Они обыскали комнату, но все бутылки из-под минералки с газом и без оказались пусты.
— Пойдем тогда на кухню, — сказала Лила.
Взяла его за руку и повела по коридору. Он обратил внимание на то, что двери в другие комнаты плотно закрыты, хотя, когда они только пришли, все было распахнуто настежь. Видимо, там развлекались кто как мог.
Зато на кухне никого не было. Горел яркий свет под потолком, работала, тихонько гудя, посудомоечная машина.
Лила открыла дверцу подвесной полки, достала чашку, налила воды из фильтра. Стояла и смотрела, как Санек пьет крупными глотками.
— Еще?
— Ага…
— Здесь хоть тихо…
— Угу.
— Постоим тут.
— Давай.
Санек прислонился к подоконнику. Лила зачем-то щелкнула включателем газовой плиты — зажглась конфорка. Потом прошла к двери, выключила свет и вернулась к Саньку. Голубой огненный цветок отражался в молочно-белой поверхности — это было очень красиво. Света он почти не давал. Лицо Лилы было затемнено, только поблескивали белки глаз и блестки на жакете. Лила стояла совсем близко, глядя на него снизу вверх. А Санька точно заколдовали — он был не в силах пошевелиться. Стоял, смотрел на нее и едва дышал.
— Пятьдесят четыре, — произнесла вдруг Лила.
— Что — «пятьдесят четыре»? — не понял Саша.
— Я досчитала про себя уже до пятидесяти четырех, а ты меня до сих пор еще не поцеловал.
Санек неуклюжим движением потянулся к ней, но пальцы его, намертво сжавшие подоконник, так и не разжались. Он был словно прикован к своему месту.
— Пятьдесят шесть… Смотри, дальше еще хуже будет.
Санек хотел что-то ответить, но из горла раздалось какое-то бульканье. С ней все было не так, как с деревенской Анютой, совсем не так.
— Э-эх, — Лила глубоко вздохнула. Сочувственно? Или издевательски? — Ну хорошо. Замри.
Это ему сделать было проще всего!..
Она придвинулась еще ближе.
— Замри, не шевелись. Замер?
— Угу.
— Точно не пошевелишься?
Санек только мотнул головой.
И вот летящим взмахом она закинула ему руки на плечи — они казались гибкими, как тонкие ветки. Поднялась на цыпочки. Придвинулась вплотную, так что он почувствовал сквозь одежду ее крепкую грудь и где-то далеко внизу — вздрагивающие твердые колени.
И поцеловала его в висок. Прошептала в самое ухо:
— Не шевелись!
Санек чувствовал, как внутри у него все тает и оплывает, как свечка.
Лила поцеловала его в щеку, потом еще раз, пониже. Потом быстрым движением коснулась губ. Потом поцеловала в подбородок… И вдруг — совершенно не вовремя — заговорила.
— Уй-ю-ю-ю-юй! — пропищала она тоненьким девчоночьим голоском. — Уй-ю-юй, как мне это нравится! Санек, ты такой большой, ты такой чудесный!.. Я давно хотела тебя поцеловать! Знаешь, когда захотела?
Санек только разомкнул и снова сомкнул губы со шлепающим звуком.
— Летом!
Он почувствовал, как она гладит его волосы.
— Да, летом, а ты и не знал! Мы тусовались на даче с ребятами, играли в бутылочку. И, знаешь, заигрались, наверное. Они стали хаметь, лезть к нам по-серьезному. А сами — такие противные, все из себя гадкие, приставучие… Санек, ты даже не знаешь! Я едва не заплакала! И тогда вдруг подумала: вот был бы здесь Сашка Сазонов, как бы я хотела его обнять изо всех сил и поцеловать!.. Это случилось, как сейчас помню, вечером четвертого августа. Скажи, ты тогда ничего не почувствовал?