След Гунна
Шрифт:
И его живое воображение тотчас начало выстраивать сюжеты, один фантастичнее другого, о зловещем появлении латинос, да еще в пустынной местности, ну и так далее. Он знал одно — какой угодно, тем более подобный, случай в ходе изложения может сам по себе приобрести характер более странный и жестокий, чем любая история, написанная Майком Костиганом до сих пор.
Добравшись до Затерянной Долины, Майк отправился в бакалейную лавку и купил провизию по списку, заплатив за нее из собственного кармана. Выйдя из дверей, он заметил Скинни и подозвал его:
— Скинни,
— Став Лири покупал ее, я забыл, — ответил ребенок.
— Лири купил? На Лири было бы больше похоже, если бы он ее у тебя просто отобрал. Сколько же он заплатил?
— Пять долларов, потому что банковский кассир сказал — эта вещь ценная, — бормотал Скинни. — Я считаю, пять долларов вовсе не дешево для Лири, ведь он картежник и бутлегер.
— Когда ты ее нашел? — вроде бы равнодушно спросил Майк.
— Пару недель назад.
— Так давно?
— Угу.
Майк присвистнул. Судя по тому, что он слышал, испанцы были на холме всего несколько дней. Поэтому он расстался со своей идеей — возвратить людям на холме украденную, как Костиган подумал, у них монету. Но высокая стоимость раритета заставила его поразмышлять над другим: присутствием испанцев на холме, где была найдена старинная испанская монета. Все же он решил, что это простое совпадение.
Возможно, другой человек просто никогда и не задумался бы по такому пустяковому поводу, однако Майк находил свою писательскую интуицию отточенной столь блестяще, что был уверен, — она никогда не позволит ему искать связь там, где ее нет, и причину там, где все только дело случая; жизнь, как известно, и так полна шаблонных фрагментов, которые никогда не начинаются и редко заканчиваются.
Он попрощался со Скинни и зашел в магазин купить банку холодного лимонада, чтобы утолить жажду.
В это время прибыл автобус, совершающий рейсы из Форт Ворт в Эль Пасо и Санта Фе, и из него вышла единственная пассажирка: юная женщина, стройная, изящно одетая. Она вошла в магазин, и в душе Майка сразу запечатлелись белое личико, пухлые розовые губы, большие, полные жизни, темные, почти черные глаза и шелковистые, мягко вьющиеся волосы. Глаза их встретились, и он ощутил такое, совершенно непривычное, волнение, что его сердце начало давать заметные перебои.
Он никогда не являлся поклонником женских чар и до сего момента был очень далек от чего-то подобного: жизнь его протекала большей частью в тяжелой, грубой, экстремально напряженной атмосфере нефтяных промыслов и суете городов, возникавших на волне бума. А его дороги были дорогами сильного одинокого мужчины. Но что-то неуловимое в изяществе одинокой девушки привлекло его внимание, как магнит притягивает железо.
Он ощутил неясное, даже приятное, тепло где-то в груди и почувствовал огромное желание увидеть еще хотя бы раз девушку, так внезапно пробудившую в нем незнакомое чувство.
— Это Затерянная Долина, не так ли? — спросила незнакомка у управляющего магазином. — И есть ли в окрестностях города холм под названием Кабала Дьявола?
— Не знаю о таком, — ответил управляющий.
— Она
— Когда-то я такое название слышал, ведь я живу здесь почти всю жизнь, — сказал управляющий.
— Теперь никто холм так не называет, — ответил Майк, — он больше известен, как Восточный Кэйдок, с тех пор как американцы обосновались в этой местности. Но на старых картах он действительно называется Кабала Дьявола, и я думаю, вы видели его, когда подъезжали к городу.
— К северо-западу от города? — воскликнула она. — Да, я видела и надеялась, что это он.
Когда она повернулась и устремила свой взгляд на Майка, он заметил темные тени под глазами незнакомки — трогательное свидетельство общего, как ему показалось, тяжелого утомления, и физического, и морального. Она выглядела такой слабой и беззащитной, что в нем зашевелился инстинктивный протест.
Он ощутил смешное желание взять ее на руки и успокоить, как испуганного ребенка.
— Я должна отправиться туда немедленно, — вдруг сказала она. — Как это можно сделать?
Майк внутренне возликовал — лучшего шанса быть полезным этой странной девушке… и вдруг настроение его упало: несомненно, эта девушка, сама похожая на испанку, была невестой или женой одного из геологов, работавших на холме. Тем не менее он торопливо заявил:
— Я сам туда направляюсь и был бы рад отвезти вас и привезти обратно, если пожелаете. — Ее лицо прояснилось:
— О, это прекрасно. Я заплачу вам, сколько скажете.
Майк почему-то слегка обиделся на ее последние слова, но, прежде чем он успел что-либо сказать, девушка повернулась к управляющему с вопросом, не сможет ли она оставить в его магазине вещи до своего возвращения. Во всяком случае, рассудил про себя Майк, провожая ее к машине, девушка вернется в город вместе с ним.
Девушка вся трепетала, словно в очень сильном волнении, но во время всего совместного путешествия едва ли произнесла пару слов, что отчасти разочаровало Майка. Он ехал осторожно, даже медленно, искоса наблюдая за ней, наслаждаясь ее красотой и пытаясь понять подоплеку очевидного смятения незнакомки. Он решил, что предвкушение встречи с любимым достаточно уважительная причина для волнения, — слишком много переживаний на пути к нему. В конце концов, он на этом и остановился, вынужденный довольствоваться тем, что имеет возможность просто находиться рядом с ней.
Эта девушка оказалась именно такой, какую он всегда мечтал и не надеялся встретить. Он представился, но она на это никак не отреагировала, напряженно наблюдая за приближающимся холмом, и чем ближе они подъезжали к нему, тем больше нарастало ее возбуждение.
— Мы подъедем к холму как можно ближе, — сказал Майк, останавливаясь в том месте, где он должен был передать продукты, — мы можем остаток пути пройти пешком, хотя это тяжеловато.
Она немедленно вышла из машины и направилась к изгороди, разгораживающей поля, затем остановилась, ее глаза расширились, лицо побледнело и она, обернувшись, посмотрела на Майка с такой ненавистью, что он опешил.